Поэзия и эстрада. Дискуссия в “Дне поэзии 1964″. Виктор Полторацкий

ПОЭЗИЯ И ЭСТРАДА

Цитируется по: День поэзии 1964. М., “Советский писатель”, 1964, 174 стр.

Виктор Полторацкий

— Очень верно сказала Агния Барто: эстрада вовсе не противопоказана поэзии, но очень важно, чтобы с эстрады звучала поэзия высокого класса.

К сожалению, иногда получается наоборот. Эстрадный успех выпадает на долю слабых, несовершенных по форме и несамостоятельных по мысли стихов. Этот лёгкий успех кружит голову, и недостаточно зрелый поэт стремится вызвать аплодисменты публики неправедными путями: то ли завуалированной «клубничкой», то ли нарочитой грубостью, то ли слезливой чувствительностью. Мы знаем такие примеры…

Иногда эстрада толкает поэзию к кокетству перед публикой, к позёрству и внешней красивости. Но кто-то из мудрецов давно уже высказал верную мысль: слишком красивая речь всегда лжива. Правда не любит мишуры, ей незачем рядиться в модные платья. А правда жизни, правда глубоких чувств должна быть душой настоящей поэзии.

Наконец, хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что эстрадным успехом нередко пользуются стихи, построенные исключительно на внешней эффектности и чаще всего на эффектности звукописи. Поэт, выступающий чтецом, ошеломляет или завораживает аудиторию потоком слов, близких по звучанию, но совершенно несовместимых по смыслу. Внешне, на слух, такие стихи могут показаться интересными, но мысль в них сугубо темна либо вовсе отсутствует. Их с одинаковым успехом можно читать сверху вниз и снизу вверх и даже с середины — ничего от этого не изменится. До смысла добраться всё равно трудно. Мне такие стихи кажутся сомнамбулическими, то есть написанными бессознательно. Между тем среди некоторой части молодых поэтов уже появилась мода на подобное стихосложение, а иные из наших критиков пытаются теоретически оправдать бессмыслицу, усматривая в ней «сложность лирических ассоциаций». Говорят, что и такие стихи могут растрогать слушателей. Возможно, но чем?..

В связи с этим мне вспоминается один эпизод из повести А. П. Чехова «Мужики». Помните: в деревню Жуково из Москвы приезжает больной официант Чикильдеев с женою Ольгой и дочкой Сашей. Чтобы похвастаться перед деревенской роднёй успехами дочки, Ольга заставляет Сашу читать Евангелие.

«…Саша подняла брови и начала громко, нараспев:
«Отшедшим же им, се ангел господень… во сне явися Иосифу, глаголя: «восстав поими отроча и матерь его…»

— Отроча и матерь его,— повторила Ольга и вся раскраснелась от волнения.

— «И бежи во Египет… и буди тамо, дон-деже реку ти…»

При слове «дондеже» Ольга не удержалась и заплакала. На неё глядя, всхлипнула Марья, потом сестра Ивана Макарыча… И когда чтение кончилось, соседи разошлись по домам, растроганные и очень довольные…»

Что они уловили, что поняли в этих тёмных словах — «дондеже», «поими»? Но, как видите, растрогались… Не такую ли растроганность — «непонятно, а хорошо!» — вызывает у иных слушателей и сомнамбулическая поэзия?

Она, эта поэзия, напоминает наговоры былых деревенских колдунов или радения шаманов. Смысл их причитаний был нарочито темен. Но если тут есть что-то общее, то не значит ли, что сторонники «сложных лирических ассоциаций» пытаются выдать за новаторство в поэзии реакционнейший архаизм?

С эстрады такое новаторство порою может звучать эффектно. Но стоит ли поддаваться безотчётному, смутному чувству? Я глубоко убеждён в одном: с эстрады ли, с трибуны ли — всё равно — должна звучать поэзия высоких чувств и ясного смысла!

ошеломляет или завораживает аудиторию потоком слов, близких по звучанию, но совершенно несовместимых по смыслу. Внешне, на слух, такие стихи могут показаться интересными, но мысль в них сугубо темна либо вовсе отсутствует. Их с одинаковым успехом можно читать сверху вниз и снизу вверх и даже с середины — ничего от этого не изменится. До смысла добраться все равно трудно. Мне такие стихи кажутся сомнамбулическими, то есть написанными бессознательно. Между тем среди некоторой части молодых поэтов уже появилась мода на подобное стихосложение, а иные из наших критиков пытаются теоретически оправдать бессмыслицу, усматривая в ней «сложность лирических ассоциаций». Говорят, что и такие стихи могут растрогать слушателей. Возможно, но чем?..
В связи с этим мне вспоминается один эпизод из повести А. П. Чехова «Мужики». Помните: в деревню Жукове из Москвы приезжает больной официант Чикильдеев с женою Ольгой и дочкой Сашей. Чтобы похвастаться перед деревенской родней успехами дочки, Ольга заставляет Сашу читать Евангелие.
«…Саша подняла брови и начала громко, нараспев:
.—«Отшедшим же им, се ангел господень…

во сне явися Иосифу, глаголя: «восстав пойми отроча и матерь его…»
— Отроча и матерь его,— повторила Ольга и вся раскраснелась от волнения.
— «И бежи во Египет… и буди тамо, дон-деже реку ти…»
При слове «дондеже» Ольга не удержалась и заплакала. На нее глядя, всхлипнула Марья, потом сестра Ивана Макарыча… И когда чтение кончилось, соседи разошлись по домам, растроганные и очень довольные…»
Что они уловили, что поняли в этих темных словах — «дондеже», «пойми»? Но, как видите, растрогались… Не такую ли растроганность — «непонятно, а хорошо!» — вызывает у иных слушателей и сомнамбулическая поэзия?
Она, эта поэзия, напоминает наговоры былых деревенских колдунов или радения шаманов. Смысл их причитаний был нарочито темен. Но если тут есть что-то общее, то не значит ли, что сторонники «сложных лирических ассоциаций» пытаются выдать за новаторство в поэзии реакционнейший архаизм?
С эстрады такое новаторство порою может звучать эффектно. Но стоит ли поддаваться безотчетному, смутному чувству? Я глубоко убежден в одном: с эстрады ли, с трибуны ли — все равно — должна* звучать поэзия высоких чувств и ясного смысла!

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Стихи, русская поэзия, советская поэзия, биографии поэтов
Добавить комментарий