Валентин Кузнецов. Друг навсегда (о Николае Анциферове)

Николай Анциферов (1930-1964)

ДРУГ НАВСЕГДА

Цитируется по: День поэзии 1988. Москва:Сборник. – М., “Советский писатель”, 1988, 192 стр.

В пятидесятых годах поэт Николай Анциферов-шахтёр, трудяга, душевный и наискромнейший человек – работал в отделе поэзия журнала «Москва». Мы с ним были в хорошей дружбе. Я жил рядом, в Борисоглебском переулке, ходу до редакции десять минут. И вот прихожу однажды к нему: не узнаю. Коля сидел за столом перед грудой рукописей какой-то непохожий на себя. Лицо в красных пятнах выдавало тревогу, волнение, с которым он не мог справиться. «Ты что? С похмелья, что ли?»-спросил я. «Почти!» Он встал, закрыл дверь кабинета на ключ. Закурил. Долго глядел в окно на старый Арбат. И, резко обернувшись ко мне, тихо, так тихо, словно наш разговор мог кто-то подслушать, сказал: «Ты знаешь, кто мне сегодня звонил?.. Сам Асеев! Николай Николаевич. Я чуть со стула не грохнулся. – Коля обмахнул вспотевший лоб. – И самое страшное для меня – Асеев хвалил мои стихи. Где он их нашел, не знаю. Вероятно, в «Литтазете» прочитал. А стишки-то так себе-детский лепет. Долго по телефону говорил, а я сидел окаменевший. Мучился от его похвалы. Подумалось даже: не разыгрывает ли меня кто-то? Есть, говорит, у вас рабочая жилка, не потеряйте её; я в вас верю; вы способный… Ты понимаешь, что это значит для меня звонок Асеева! На всю жизнь заряд! Это как чистый кислород шахтёру в душном забое! Видишь – руки дрожат. А ты – с похмелья!..»

Радость обозначилась на курносом лице Коли. Он как-то приободрился, подтянулся, просветлел. Потом уже, спустя годы, его оценил и написал о нём Ярослав Смеляков. Скромный и общительный, Коля и сам помогал молодым. В частности, Алексею Зауриху (стихи которого я нашёл в его архиве), мне да и многим другим. В папке Н. Анциферова я обнаружил сатирические заметки, фельетоны, зарисовки, небольшие статьи. Они написаны суховатым, но живым языком. Это была, конечно, первая проба пера. Он начинал с газеты. Зарабатывал на хлеб насущный, как и многие теперь известные поэты и писатели. Но Анциферов не распылился на подёнщине, не исхалтурился. Прошла пора становления, окреп, почувствовал силу, стал писать серьёзно, с отбором и только о том, что хорошо знал, – о шахтёрской жизни. У него почти нет пейзажной и чисто любовной лирики, даже в самых ранних стихах звучат мотивы забоя, штрека, проходки. Постепенно наращивая поэтические мускулы, он соединил и пейзаж, и любовь с нелёгким трудом шахтёра. Получился единый сплав, прошедший испытание временем на разрыв. Крепкий сплав. Нержавеющий. На родине, в Макеевке, да и во всём Данбассе до сих пор нету другого поэта, который с такой силой, искренностью, прямотой выразил в стихах основную суть судьбы шахтёра, этого «подземного человека», в шкуре которого побывал сам поэт, хлебнул горького, реже сладкого и потому воспел его в стихах предельно правдиво, с любовью и уважением.

Валентин Кузнецов

ВЕЛЬМОЖА

Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лёжа.
Не найти работёнки краше,
Не для каждого эта честь.
Это – только в забое нашем:
Только лёжа – ни встать ни сесть.
На спине я лежу, как барин.
Друг мой – рядом, упрямый парень:
«Поднажмём!»
И в руках лопата
Всё быстрее и веселей.
Только уголь совсем не вата:
Малость крепче и тяжелей.
Эх и угольная перина!
Не расскажешь о ней в стихах.
Извиваешься, как балерина,
Но лопата играет в руках.
Отдохнуть бы минуту, две бы!..
Отдыхаешь, когда простой.
Семьянин говорит о хлебе,
О любви говорит холостой.
Но промчится пара минут-
И напарник мой тут как тут.
Шепчет: «Коля, давай, давай!
Вместе взялись, не отставай!»

На спине снова пляшет кожа.
Я дружку отвечаю: «Есть!»
Я работаю, как вельможа.
Не для каждого эта честь.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Стихи, русская поэзия, советская поэзия, биографии поэтов
Добавить комментарий