В.Я.Брюсов
Брюсов Валерий Яковлевич (1873—1924). Выдающийся поэт. Известен как прозаик, драматург, переводчик, критик. В начале века сборники «Tertia Vigilia» («Третья стража»), 1900 г.; «Urbi et Orbi» («Граду и миру»), 1903 г.; «Stephanos» («Венок»), 1906 г. и др. принесли ему широкую известность как главы русского символизма. Однако развитие революционного движения изменило направление творческого пути Брюсова. Он принял Октябрьскую революцию, активно сотрудничал с Советской властью, работал в Наркомпросе, литературно-художественном институте. В 1920 г. вступил в Коммунистическую партию.
СОНЕТ К ФОРМЕ
Есть тонкие властительные связи
Меж контуром и запахом цветка.
Так бриллиант невидим нам, пока
Под гранями не оживёт в алмазе.
Так образы изменчивых фантазий,
Бегущие, как в небе облака,
Окаменев, живут потом века
В отточенной и завершённой фразе.
И я хочу, чтоб все мои мечты,
Дошедшие до слова и до света,
Нашли себе желанные черты.
Пускай мой друг, разрезав том поэта,
Упьётся в нём и стройностью сонета,
И буквами спокойной красоты!
1895
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Моя любовь — палящий полдень Явы,
Как сон разлит смертельный аромат,
Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,
Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый сад
Для отдыха, для сладостной забавы?
Цветы дрожат, сильнее дышат травы,
Чарует всё, всё выдыхает яд.
Идём: я здесь! Мы будем наслаждаться,—
Играть, блуждать, в венках из орхидей,
Тела сплетать, как пара жадных змей!
День проскользнёт. Глаза твои смежатся.
То будет смерть.— И саваном лиан
Я обовью твой неподвижный стан.
1894
В ВЕРТЕПЕ
В сияющем изысканном вертепе,
Под музыку, сулившую канкан,
Я задремал, поникнув на диван,
И вдруг себя увидел в чёрном склепе.
Вокруг стоял мучительный туман,—
В окно неслось благоуханье степи.
Я встать хотел,— мешала боль от ран,
И на ногах задребезжали цепи.
И что-то вдруг так ясно стало мне,
Что горько я заплакал в полусне,
Что плакал я, смущённо просыпаясь.
Опять звенит приманчиво рояль,
Мой странный сон бледнеет, расплываясь,
Но мне ещё — кого-то — смутно — жаль…
1895
СОНЕТ К МЕЧТЕ
Ни умолять, ни плакать неспособный,
Я запер дверь и проклял наши дни.
И вот тогда, в таинственной тени,
Явился мне фантом женоподобный.
Он мне сказал: «Ты слышишь ропот злобный?
Для книг твоих разложены огни.
Смирись, поэт! мечтанья прокляни
И напиши над ними стих надгробный!»
Властительно слова звучали, но
Томился взор тревогой сладострастной,
Дрожала грудь под чёрным домино,
И вновь у ног божественно-прекрасной,
Отвергнутой, осмеянной, родной,
Я отвечал: «Зачем же ты со мной!»
1895
* * *
Скала к скале; безмолвие пустыни;
Тоска ветров, и раскалённый сплин.
Меж надписей и праздничных картин
Хранит утёс два образа святыни.
То — демоны в объятиях. Один
Глядит на мир с надменностью гордыни;
Другой склонён, как падший властелин.
Внизу стихи, не стёртые доныне:
«Добро и зло — два брата и друзья.
Им общий путь, их жребий одинаков».
Неясен смысл клинообразных знаков.
Звенят порой признанья соловья;
Приходит тигр к подножию утёса.
Скала молчит. Ответам нет вопроса.
1895
АССАРГАДОН
Ассирийская надпись
Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Сидон я ниспроверг и камни бросил в море.
Египту речь моя звучала, как закон,
Элам читал судьбу в моём едином взоре,
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Кто превзойдёт меня? кто будет равен мне?
Деянья всех людей — как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах — как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоён,
Я, вождь земных царей и царь — Ассаргадон.
1897
КЛЕОПАТРА
Я — Клеопатра, я была царица,
В Египте правила восьмнадцать лет.
Погиб и вечный Рим, Лагидов нет,
Мой прах несчастный не хранит гробница.
В деяньях мира мой ничтожен след,
Все дни мои — то празднеств вереница,
Я смерть нашла, как буйная блудница…
Но над тобой я властвую, поэт!
Вновь, как царей, я предаю томленью
Тебя, прельщённого неверной тенью,
Я снова женщина — в мечтах твоих.
Бессмертен ты искусства дивной властью,
А я бессмертна прелестью и страстью:
Вся жизнь моя — в веках звенящий стих.
1899
ДОН-ЖУАН
Да, я — моряк! искатель островов,
Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных цветов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.
И женщины идут на страстный зов,
Покорные, с одной мольбой во взоре!
Спадает с душ мучительный покров,
Всё отдают они — восторг и горе.
В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где всё единственно и не случайно.
Да! я гублю! пью жизни, как вампир!
Но каждая душа — то новый мир,
И манит вновь своей безвестной тайной.
1900
Цитируется по: Русский сонет: XVIII – начало XX века/Послесловие и примеч. Совалина В.С.; Сост. В.С. Совалина и Л.О. Великановой. – М.: Моск. рабочий, 1983. – 557 с. – (Однотомники классич. лит.).