Виктор Афанасьев
Цитируется по: День поэзии 1972. М., “Советский писатель”, 1972, 288 стр.
Стр. 55
* * *
Там на горе, над озером, в бору,
во тьме ночной воркует медь оркестра,
и город дремлет под его игру,
и деревенек не слыхать окрестных.И старина здесь словно не стара,
не спит и в сосны дует, как в свирели,
и музыкой окутана гора,
и даже сосны здесь не постарели.Чья музыка — не всё ли мне равно,
всё слушает и всё объято думой,
хотя оркестр умолк уже давно
и слышен только сосен гул угрюмый.
СИРЕНЬ
Памяти старшего брата
Он вышел утром в сад больничный
в штанах, заправленных в носки,
и ощутил прилив привычной,
сиренью пахнущей тоски.В её кистях шмели гудели,
сверкала каплями вода,
она цвела уж две недели
и отцветала навсегда.Сирень и он — им легче вместе,
в последний раз в то утро им
казались будущего вести
недолговечными, как дым.Они там неразъединимы…
Но где же т а м ? Я вышел в сад —
вот пятна розового дыма
в зелёном сумраке сквозят.Нет, этот дым совсем не дума,
не та сирень, и он не тот,
и ветер призраком недуга
сырые ветки не сосёт.Он смотрит пристально и влажно,
как тень давно минувших лет,
и думы горькие — не важно,
кто навевает,— он иль нет.
СВЯТОГОР
Где ступит конь — там выступает влага,
а звери так и прыскают из нор.
Степь широка. Не знает Святогор,
зачем ему могучесть и отвага.
Пустыня! Только льются ковыли.
Безлюдье. Солнце. Небо. Край земли.Ах, сила мышцы ломит — не с кем биться,
иль в небо — крюк, а в землю бы другой
и степь перевернуть одной рукой —
да не перед кем этим похвалиться…
Так по степи, потупя хмурый взор,
неспешно едет старый Святогор.Да не пусты бескрайние просторы —
там, в балке, старцы у костра,
в дыму хрипят и дуют в малую суму,
и шамкают, и шепчутся, как воры,
всё горе мира в сумочку гоня…
Ушли, суму оставив у огня.Где ступит конь — там выступает влага,
а звери так и прыскают из нор.
На дым, идущий струйкой из оврага,
наехал вдруг могучий Святогор:
поддел хлыстом невзрачную суму,
хотел поднять — не удалось ему.«Да как не так! Во мне ли силы мало!» —
сошёл с коня, суму руками хвать —
натужился и начал поднимать:
земля под Святогором затрещала,
и кровь и слёзы у него из глаз,
уже по пояс в землю он угряз,
а тут и смерть его настала.