ЮРИЙ ЛЮБА
* * *
Я прошёл многолетнее горе
по тяжёлым дорогам разлук.
С обречённостью горькою споря,
не ронял обессиленных рук.Возмужал, научился бороться
с безнадёжностью чёрной беды;
ждал и верил, что радость вернётся
и сотрутся несчастья следы.В одинокие тяжкие годы
я запомнил для будущих дней:
ярче радость, чем горше невзгоды,
крепче силы, чем горе больней…Всё — мое теперь!
Жаркие встречи,
и трава — в человеческий рост,
и светящийся зорями вечер,
и прозрачные ночи без звёзд!Мой — весенне-пахучий зелёный
лес, под солнцем шумящий кругом,
зелень листьев, сосновые кроны,
зов кукушки…
Но речь — о другом…С болью вьгдержав страшный экзамен
долгих лет, равнодушных, немых,
я не выронил юности знамя
и надежд не утратил своих…Даже если конец недалёко
и вечерняя гаснет заря, —
не жалею о жизни нелёгкой!
Я любил, — значит, прожил не зря!
ДЛЯ ТЕХ, КТО В МОРЕ
У нас в Ленинграде бульвары в снегу,
в синтетике инея искрятся днём.
Туманом дыханье срывается с губ,
а лёд на заливе пылает огнём.Слегка розовеет у самого льда
морозного неба бездонная глубь.
У белых причалов застыли суда
и дымка густеет на дальнем молу.А где-то в Атлантике вахту несут
вдали от родных берегов моряки…
Мы слышим сердец ваших трепетный стук.
Мы ждём с вами встречи, друзья-земляки!Мы знаем, что там, далеко-далеко,
вам трудно и грустно бывает без нас,
что снится вам город и порт над рекой,
пушистый и белый от снега сейчас.Когда вы вернётесь, он будет другим,
он встретит вас отблеском вешней Невы.
Старик Исаакий, закутанный в дым,
сверкнёт позолотой своей головы.Моряцкие будни — из встреч и разлук,
из ласковых слов и суровых команд.
Здесь, выполнив долг, не считают заслуг,
удачу не прячут, как вещь, в чемодан.Моряцкая дружба от века крепка.
Крепка, словно окаменевшая соль.
А память о доме, — она глубока,
как море, где прячутся тысячи солнц.Мы ждём вас.
Сейчас в Ленинграде мороз…
Холодное солнце и розовый лёд…
Но встретит вас город цветением роз,
и радость огнём чьи-то щёки зальёт…
ЛЕРМОНТОВО — ТАРХАНЫ
Надгробье с якорем в часовне,
дуб, точно стража, перед ней.
Ступени в склеп.
Во мраке тонет
мерцанье робкое свечей.
Свинцовый гроб в глубокой нише…
Здесь через сотню с лишним лет
я запах ладана услышал —
тех скорбных дней далёкий след.
И как стихов запомнил строки,
которых не коснулся тлен, —
суровый холод сводов строгих,
их тишину и камень стен.
Мне в память врезались навечно:
и старый парк, и барский дом,
и склеп с часовней над прудом,
где состоялась наша встреча.
Хранят тенистые аллеи
бессмертие чеканных строк,
их светлой музыкой овеян
в Тарханах каждый уголок.
ДОРОГА
Всплеснув руками-километрами,
бегут дорожные столбы,
и веет ласковыми ветрами
в осенних дымках голубых.Сквозь озимей холмы зелёные
дорога змейкой петли вьёт.
Берёзы, осенью спалённые,
летят за новый поворот.Пораскатились, как горошины,
по склонам избы деревень.
От вётел, пылью запорошенных,
сырым пятном ложится тень.Всклубились тьмой оврагов трещины,
пахнуло сыростью ночной,
и, проводами перекрещены,
созвездья встали надо мной.В пучке огня кружились бабочки,
мелькнув, курчавились кусты,
лесок сверкнул виденьем сказочным,
и мрак стал бархатно-густым.И вот. вдали, сначала точками, —
в ложбине тысячи огней,
сплетаясь светлыми цепочками,
горят всё ближе и видней…Шум светлых улиц, затихающий,
оконных глаз уютный свет,
покой и отдых обещающий, —
и встречи радостный привет…
ЗОВ МОРЯ
Не ходил я в шторма по Балтийской волне,
не смотрел, как стирается берег родной,
ширь просторов морских не изведал вполне
и не видел бурлящих дорог за кормой…
Почему же солёный морской холодок,
перекличка гудков на причалах в порту,
тихо тающий в небе далёкий дымок
так тревожат, что сердца я чувствую стук?
Знаю: эта романтика дальних широт
бередит, пробуждает скитальчества дух.
Он глубоко в душе беспокойной живёт —
всё в дорогу зовёт, до сих пор не потух!..
Порт грохочет.
Живёт шумный город труда:
поезда пробегают, машины снуют,
краны кружатся, кланяясь грузят суда,
и далёкие дымы салют отдают.
Вьются по ветру пёстрые флаги всех стран,
языки всех народов звучат с кораблей,
а матросы всех наций стоят по местам
и вздымаются лапы больших якорей.
Работяги-буксиры выводят на рейд
великанов морских к океанам чужими
Унесут они в трюмах в порты всех морей
труд, в который и я свою долю вложил.
Унесут за моря моей Родины дар
и частицу души моей людям земли…
Может, с искорки этой начнётся пожар
и увижу я зарево счастья вдали…
Цитируется по: Маяк. Стихи. Стихи поэтов ЛО ленинградского Дворца Культуры моряков. Лениздат, 1967.