В. Орлов.
Город Блока. Часть третья
Действенный Петербург (слова Ал. Блока)
Цитируется по: Александр Блок. Город мой. Стихи о Петербурге-Петрограде. Лениздат, 1957.
Блок любил и превосходно знал свой город – и не только центральные его кварталы, но и самые глухие его уголки и все ближайшие окрестности. Поэт был великим любителем городских и загородных прогулок. Его дневники, записные книжки и письма к родным и к друзьям пестрят упоминаниями о частых и длительных скитаниях по городу и за городом. “Усталый, весь день я гулял – Лесной, Новая Деревня, где резкий и чистый морозный воздух, и в нём как-то особенно громко раздаётся пропеллер какого-то фармана”; “Вечером гулянье – тёмная Петербургская сторона, несказанное”; “Я эти дни занимался главным образом изучением Шуваловского парка и его парголовских окрестностей. Удивительные места”. Таких записей можно привести множество.
Поэт В. Пяст, близко знавший Блока и часто сопутствовавший ему в скитаньях по Петербургу и петербургским окрестностям, сообщает в своих воспоминаниях: “Природу любил Блок больше искусства… Гулял постоянно пешком по всем частям гоода и за городом. Излюбленными его местами были: Петровский остров, Острова и вся Петербургская сторона; Удельный парк; впоследствии – Озерки, Шуваловский парк, Лесной; ещё позднее – Сестрорецк, Белоостров; отчасти и Петергоф и места за Нарвской заставой. Не было уголка во всём Петербурге, который бы навсегда не запомнился ему, – и почти все они отразились в его стихах, которые Блок мысленно всегда приурочивал к какому-либо месту”. (В. Пяст. Воспоминания о Блоке, П., 1923, стр. 15. Сообщение В. Пяста можно дополнить указанием и на другие излюбленные Блоком маршруты загородных прогулок: Новая Деревня, Ланская, Екатерингоф, Лахта, Ольгино, Стрельна. Последняя прогулка Блока – весною 1921 г. – была за Нарвскую заставу). Также и другой приятель Блока – поэт С. Городецкий пишет: “Блок умел и любил гулять… Мы ходили весной через Удельный парк, к Озеркам, зелёный семафор горел на алой заре”. (С. Городецкий. Воспоминания о Блоке. “Печать и революции”, 1922, № 1, стр. 60.) Мы узнаём эту пейзажную деталь в стихах Блока (“Милый брат! Завечерело…”):
Меж двумя стенами бора
Редкий падает снежок.
Перед нами – семафора
Зеленеет огонёк…
Это были прогулки поэта, внимательно наблюдавшего природу и городской быт, жадно вбиравшего все мимолётные впечатления жизни. С уверенностью можно сказать, что прогулки эти носили “творческий характер”; они обогащали житейский опыт поэта и находили глубокое и многообразное отражение в его творчестве.
Записанные Блоком впечатления от прогулок по Петербургу и по его окрестностям проникнуты удивительно тонким чувством петербургского пейзажа, поэтическим восприятием его в разное время года и в разное время дня: “Люблю это – мрак утра, фабричные гудки…”; “Гулял – Гаванское поле, вдали на фоне не то залива, не то тумана – петербургская pineta. Несказанное”; “На островах – сумерки, розовый дым облаков, слякоть, и в глине зелёные листья смешались с глиной. Ветер омывает щёки”; “В полночь смотрел я на Петра. Дул резкий ветер… Ладожский лёд пошёл густой пеленой, памятник на фоне пасхальных факелов Исаакия (что мрачнее их?) был внушителен…” Во всех этих записях (а число их можно было бы многократно умножить) явственно ощутимо типично “блоковское” настроение, которое с такой впечатляющей поэтической силой выражено в петербургской лирике Блока.
И хотя в “городских” стихах Блока не так уж много упоминаний об архитектурных и иных вещественных памятниках Петербурга, стихи эти изобилуют лирически воспринятыми образами именно петербургского пейзажа, во многих случаях поддающихся точному топографическому определению. Любопытно, что даже в самых, казалось бы, отвлечённых и мистических стихах молодого Блока обнаруживаются подчас вполне реальные связи с определёнными местами Петербурга.
Так, например, в стихотворении 1901 года “Пять изгибов сокровенных…”, как выясняется это из дневника Блока, таинственные “изгибы” означают не что иное, как те улицы, по которым проходила Л.Д. Менделеева (невеста Блока), направляясь ежедневно на Высшие женские курсы, а сам Блок “следил за нею, не замеченный ею”. Улицы эти – Седьмая, Восьмая, Девятая и Десятая линии Васильевского острова и Средний проспект, – и в этой связи понятными становятся строки: “Пять изгибов вдохновенных, Семь и десять по краям, Восемь, девять, средний храм…” (в рукописи стихотворения Блок набросал схематический план этого маршрута). Также и относительно стихотворения “Там – в улице стоял какой-то дом…” известно, что Блок в данном случае имел в виду определённый дом (на Моховой улице), в котором помещались драматические курсы Читау. Л.Д. Менделеева посещала эти курсы, а Блок в урочные часы бродил возле, ожидая её выхода и поглядывая на окна, за которыми были “пенье, музыка и танцы”.
Пейзаж лирическо драмы “Незнакомка” (1906), по словам биографа Блока, был “навеян скитаньями по глухим углам Петербургской стороны”. Пивная, изображённая в “Первом видении” пьесы, помещалась на углу Геслеровского проспекта и Большой Зелениной улицы. “Вся обстановка, начиная с кораблей на обоях и кончая действующими лицами, взята с натуры: “вылитый” Гауптман и Верлэн, господин, перебирающий раков, девушка в платочке, продавец редкостей – всё это лица, видеенные поэтом во времена его посещений кабачка с кораблями”. (М.Бекетова. Александр Блок, изд. 2, Л., 1930, стр. 103). Кстати сказать, дом, где помещался этот кабачок, уцелел до первых лет революции, и ещё в начале двадцатых годов можно было видеть в нём на стенах обрывки обоев, на которых были изображены “совершенно одинаковые корабли с огромными флагами”, “взрезающие носами голубые воды” (как сказано в ремарке блоковской пьесы).
Пейзаж “Второго видения” драмы “Незнакомка” тоже может быть приурочен к определённому месту Ленинграда. “Конец улицы на краю города. Последние дома, обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: тёмный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамлённая цепочками фонарей и белыми от инея деревьями”. Ленинградец узнает в этом описании мост и аллею, ведущие не Крестовский остров со стороны Большой Зелениной улицы.
Андрей Белый в воспоминаниях о Блоке рассказал о своих прогулках с ним по Петербургу в 1905 году:
“- Пойдём… Я тебе покажу переулки… – Александр Александрович водит меня по каким-то кривым переулкам, показывает, что он видит; направо – забор; впереди – полоса огневая заката: и –
Край неба распорот,
Переулки гудят.
Переулки, которыми водил меня Блок, я позднее узнал; я их встретил в “Нечаянной Радости” : и даль переулочная, и крендель булочной; то – переулки, избороздившие Петербургскую сторону”. (“Эпопея”, 1922, № 2, стр. 207).
Даже такое, казалось бы совершенно постороннее петербургской тематике, стихотворение, как “Шаги командора”, в котором по-новому истолковав старый сюжет о Дон Жуане, по свидетельству самого Блока, было связано какими-то сложными ассоциациями с впечатлениями от петербургского пейзажа. Один из знакомых Блока сообщает: “Запомнился мне тихий летний вечер, длинная аллея Петровского острова, бесшумно пронесшийся мотор. “Вот из такого, промелькнувшего когда-то мотора, вышли “Шаги командора”, – сказал А.А. . И два варианта: “С мирным счастьем покончены счёты” и “Седые сумерки легли” (“Записки мечтателей”, 1922, № 6, стр. 139). “Мутная ночь”, “уУтренний туман”, “снежная мгла” и “чёрный, тихий, как сова, мотор”, что “пролетает, брызнув в ночь огнями”, – все эти “петербургские” образы окружают персонажей старинной европейской легенды, перенесённых по прихоти художника из жаркого полдня Севильи в туманное утро Петербурга.