Виктор Федотов
МЕСЯЦ В КРОНШТАДТЕ
1
На «Метеоре» из Кронштадта
мы уплывали по утрам,
чтоб возвратиться в час заката
по лёгким вздыбленным волнам.
Кронштадт нас приютил на месяц,
к своим дав пропуск берегам,
не знать бы мне того, как месят
причалы с дымом пополам.
Как память о морской пехоте
полуденный звучал мне залп,
душою был бы я в походе,
да вот тебя с собою взял.
Тебе иной раз было скучно,
тащила ты меня к дворцам,
того не зная, как мне нужно
пройти по давних лет торцам.
2. Воспоминание у стен Смольного
Шлю вам привет с фронта. По вашему заказу бью немцев под Ленинградом.
(Из письма к родным маршала Г. К. Жукова осенью 1941 г.)
Отсюда Жуков (как он дорог,
тот текст, всего-то строчек пять!)
писал: «Бью немцев. Рвутся в город,
их до Берлина буду гнать…»
Писал, когда уже блокада
свою набросила петлю
и Ладога от Ленинграда
ещё не знала колею.
И лишь воздушная дорога
осталась до земли Большой.
Враг окопался у порога
лицом к лицу и за спиной.
А он писал, как донесенье,
письмо к любимым дочерям,
в победу верил и спасенье,
поскольку созидал их сам.
3
Нам выпало лето с дождями,
но что там все эти дожди
в сравнении с теми годами,
что стали давно позади!
Зачем я о них вспоминаю
и в памяти всё берегу,
и сам это толком не знаю,
а не вспоминать не могу.
Ты крошки рассыпала хлеба
слетевшимся к нам воробьям,
для них ленинградское небо
такое ж родное, как нам.
В войну оно так же мутилось,
ещё и гремело к тому ж,
ни крошки тогда не кружилось
среди пузырящихся луж.
4
Гляжу на берег отдалённый,
полоску узкую земли,
морской пехоты батальоны
оттуда зимней ночью шли.
Пришли в Кронштадт и сразу дальше —
на Лисий Нос и в Ленинград…
Теперь лишь волны тут на марше
бегут, не ведая преград.
А мне мерещится в злой стуже
мерцанье примкнутых штыков.
В балтийском небе чайки кружат,
как бескозырки моряков…
5. Каменный остров
…Была ночь, когда на Каменный остров упало двадцать восемь бомб.
Л. Пантелеев. «Из записных книжек»
В то время я на острове том был,
мой друг там в небо из зениток бил,
но не при мне те двадцать восемь бомб
ударились о землю чёрным лбом.
Пришёл туда я в летний день,
и не воронки видел, а сирень,
она везде, беспечная, цвела,
заполонив собою что могла.
Легко на сердце стало от неё,
сильней войны природы бытие,
она звала, манила смело жить,
с ней не могла душа остыть…
6. Старые ленинградки
Летний день и Летний сад…
Как же я давно тут не был,
всё хожу вперёд, назад —
те ж деревья, то же небо.
Всё гляжу по сторонам:
бегают, играют дети,
стайка беленьких панам,
в красном женщина берете.
Ленинградок старых я
узнаю по ликам строгим,
сада Летнего скамья
им награда за тревоги.
Попадают реже мне
старики среди прохожих —
потерялись на войне
и на Пискарёвском тоже.
7. Город Достоевского
Нет арок, парков, колоннад, дворцов
в романах Достоевского — колодцы дворов,
куда луч солнца не пробьётся,
где воздух застоявшийся свинцов.
Закат над Ленинградом был пунцов
и отражался в жижице болотца.
Сырой окоп мой, а с врагами бьётся,
что для него блокадное кольцо!
Сражались город не видавшие бойцы.
Все мысли, все мечты лишь о расплате.
Был близок час свести с концом концы.
Отчаявшись, презрев всё, неприятель
бил по домам, в которых жил писатель,
не воспевавший парки и дворцы.