Мария Комиссарова (2.07.1903 [по др. источ.— 17.07.1900; 2.07.1904], с. Андреевское Костромской губ.— 28.07.1994, Петербург), поэт, переводчица
Цитируется по:Мария Комиссарова. Самое дорогое. Стихи. “Советский писатель”, Москва – Ленинград, 1963, 219 с.
Стр. 5 – 50
ДЕТСТВО
Детство моё, жёваная соска,
Зыбка моя, сон мой наяву!
С заливных лугов твоих заволжских
Ни травинки робкой не сорву.
Паренное веником кудрявым,
Непутевое моё, с тобой
Мы росли сурово и коряво,
Никого не радуя собой.
Глиняная кукла-неулыба,
Утварь немудрёная моя,
Не тебе скажу своё спасибо,
Не тебя я позову в друзья.
Буки-веди, азбука-загадка,
Бабкины молитвы шепотком,
Теплило ты свечи да лампадки,
Кое-как повязано платком.
Пуганное пугалом в потёмки,
Глаженное маминой рукой,
В костромской ты плакало сторонке,
Вытирая щёки кулаком.
Детство моё, песня-потеряшка,
Поясок, заброшенный в траву,
Тёмное, в осоке да в ромашках,
Я тебя, тоскуя, не зову!
БАБКА
Ты вынянчила, добрая, меня,
Ты мне подолом слёзы вытирала,
Ты на полу постель мне постилала,
Худые руки грела у огня.
Ты в огороде, на забаву мне,
Подсолнухи весёлые растила,
Весной меня в поля ты уводила,
Не о своей ли думая весне?
Была ли юность у тебя и вслед
За нею молодость была ль — не знаю,
Родив на свет, сказали: крепостная.
Живи в скорбях. Терпи. Другого нет.
Женой была — замужество вела,
С нуждой в обнимку за столом сидела,
Давным-давно изба твоя сгорела,
Осиротела над прудом ветла.
А сколько трудных пройдено дорог
Босыми неуклюжими ступнями!
Старела ты, тянула дни за днями,
В чужом дому чужой мела порог,
Чужих детей качала по ночам,
Чужих коров доила в добром стойле,
Чужое на базар носила дойло —
И не давала отдыха плечам.
И умерла рабой. И в рабский гроб,
Одетую в холстину, положили.
Как мало здесь тобою дорожили!
И по груди моей прошёл озноб.
Да разве надо так тебя почтить —
Твои труды и эти дорогие,
Неприбранные, робкие, немые,
Родные руки — разве так почтить?
МАТЕРИ
Не моя печаль, что у свекрови
Квас не выкис, не взошла квашня,
Не моя забота, что корове
Корм не задан по началу дня.
Не подкованы коню копыта,
Грива взбита — не моя вина!
Не меня свекрови ядовитой
Жалит глаз, острей веретена.
Это матери моей недоля,
Без вины виновная во всём,
Не по доброй воле — по неволе,
Вся в слезах, стояла под венцом.
Суженое счастье обещали
Ряженые свахи дать судьбе,
Во пиру полночном величали —
Счастье доставалось не тебе.
Пряльей быть велели — пряла пряжу,
Ткальей посадили за станок,—
Не сама ты, люди мне расскажут,
Как от горя потемнел платок.
Мой платок по-праздничному светел,
Развернёшь — цветами зацветёт.
Надо мной не горе клонит ветви, —
Соловьями родина поёт!
ГОЛОСОМ МАТЕРИ
Голосом матери звал меня дом,
Голосом детства: куда ж ты пропала?
Вот и берёза твоя над прудом,
Видишь, как выросла, как возмужала.
Вот и тропинка твоя от ворот
С горки на горку взбежала и скрылась,
Будто я снова, пройдя поворот,
Этой тропою домой воротилась.
Будто я в ситцевом платье опять
С граблями в полдень стою среди луга.
— Маша! — зовёт меня издали мать.
— Машенька! — громко ей вторит
подруга.
Вот я беру за уздечку коня,
К речке веду вороного напиться,
Солнце идёт, провожая меня,
В воду спускается, в струях дробится.
Милое, русое солнце полей —
Щёки в веснушках, метёлкой ресницы,
Нет ничего мне на свете милей
Русского поля, где рожь колосится.
ПАСТУХ
Дудочка, веянье поля
С первым весенним лучом!
Ты ли, пастушья недоля,
Нынче поёшь соловьём?
Дудка, далёкое детство,
Дым от костра на ветру!
Вдруг начинается где-то
Песня в селе поутру.
Льётся серебряно-тонко,
Будто ручей в полусне.
Стадо пасётся в сторонке,
Солнце смеётся в окне.
Вот оно — выше и выше
Катит свой шар золотой,
Село неслышно на крыше,
В прятки играет со мной.
Солнышко, вёдрышко, что ты,
Время ли в прятки играть?
Мама дала мне работу —
В зыбке братишку качать.
В детстве всё так вот и было:
Стадо паслось на лугу,
Солнышко в окнах гостило,
Радуга гнула дугу.
ПОДАРОК
— Где правда, там и счастье! — говорила
Мне мать моя и вышила на память
Простые, как насущный хлеб, слова
На рушнике, который положила
Мне в деревянный сундучок она,
Когда меня в дорогу провожала,
В большую жизнь заботы и труда.
А чтобы праздничнее был подарок,
Она, чуть выше милых сердцу слов,
Двух зайчиков весёлых посадила.
Тогда ещё я девочкой была.
Весной окончив школу городскую,
Я получила вскоре назначенье —
В глухой деревне обучать ребят.
Я помню, как сейчас, и это утро
Осеннее, притихшее, седое,
И мать в слезах, и на дворе телегу,
И в ней походный бедный сундучок.
Дорога полем шла, потом лугами,
На горку с горки тихим перелеском
Телега тарахтела не спеша.
Чтобы продлить минуты расставанья,
Чтоб проводить меня хоть через поле,
Успеть хоть что-нибудь ещё сказать,
Мать позади, на край телеги, села,
Под стук колёс беседуя со мной.
С тех пор прошли не месяцы, а годы,
И многие слова уже забылись,
А эти мне сияют, словно звёзды,
И греют сердце трепетной любовью,
И жить мне помогают день за днём.
Откуда мать взяла их? Я не знаю.
Где отыскала их с такой любовью?
Они могли родиться лишь в глубинах
Родного края, как в глубинах моря
Родится драгоценный чистый жемчуг,
Иль в волнах песни, что живёт в народе,
Иль в материнском сердце золотом.
СЛОВО О РОДНОМ КРАЕ
Мой сказочный, с полями синими,
Где лён цветёт, мой отчий край,
Ты просто-напросто по имени
Меня, как прежде, называй.
Ведь я твоя былинка малая.
Как все, и я росла с тобой.
Твоей зари полоска алая
Мерцала в небе надо мной.
Со мной леса твои аукались,
Когда была я далеко,
Твои слова меня баюкали,
Когда мне было нелегко.
С тобою радости делила я,
Делила горести свои,
И от меня, сторонка милая,
Ты ничего не утаи:
Ни кладов, что тебе доверены,
Ни дивных сказок терема.
Свой ключ от них с резьбой серебряной
Мне подарила Кострома.
Здесь век за веком гений пашенный
Сам создавал все чудеса.
Ипатий древний многобашенный
Хранит столетий голоса.
Я под его седыми сводами
Читала летопись твою
С её великими невзгодами,
С её победами в бою.
Рассказывали мне предания,
Как ты мужал в своей борьбе,
Какие тяжкие страдания
На долю выпали тебе.
Шаги Сусанина былинные
Навек впечатаны в снега,
И песня мне о нём старинная,
Как память сердца, дорога.
Я с Волгой встретилась, как с матерью,
Я ей поклон мой отдала,
Она в свой новый дом под Саметью
Сестру Костромку приняла.
И вот живёт себе, красуется,
Ликует волжская волна.
С ней встретясь, солнышко целуется,
В ней моет личико луна.
Мой край с лесами бородатыми,
Которым нет и нет конца,
Ты столько войн прошёл с солдатами,
Согрев любовью их сердца.
Ты столько льна отчизне вырастил
И столько выткал полотна,
Что по её великой милости
Стал знаменитым, старина.
Твои стада — дородством чистая
Порода костромских кровей.
Река молочная лучистая
Течёт по стороне моей.
Ты, засучив, как полагается,
В рабочей схватке рукава,
Увидел, как в труде рождается
Твой новый день, твои права.
Идёт молва. Растёт содружество
Твоих сынов и дочерей.
Увенчанное славой мужество
Сияет на груди твоей.
И я целую в благодарности
Порой не спавшие ночей,
В труде не знавшие усталости
Родные руки матерей.
ПОМНЮ
Гнутся тонкие травинки,
Вьётся тропка у ручья.
Не по этой ли тропинке
В школу бегала и я?
Дай я вспомню по порядку,
Что учила наизусть,
Вспомню первую тетрадку
И ребяческую грусть.
Грусть была или приснилась?
Может, куклу было жаль,
Что упала и разбилась?
Иль в неведомую даль
Колокольчик, дар Валдая,
Напевая под дугой,
Даже сам того не зная,
Звал в дорогу за собой?
Только помню: воет вьюга,
Я одна сижу в избе.
На сто вёрст лежит округа
Вся в снегу, как в серебре.
Стол некрашеный крестьянский,
Лампа тусклая над ним.
За окном в короне царской
Выплыл месяц-нелюдим.
Новогодний я листаю
Календарь, что наперёд
Для порядка покупают
В свой черёд под Новый год.
На обложке —царь с царицей,
На меня глядят в упор.
А последнюю страницу
Помню я и до сих пор.
Между стран больших и сильных
Поместили с уголка
Символ матери России —
Робкий образ мужика.
Кто посмел тебя поставить
На последнем месте здесь?
Обездолить, обесславить
Красоту твою и честь?
Кто?
И не было ответа, —
И в тревожной тишине
Колокольчик плакал где-то
Под дугою в стороне.
Я мечтала с братом вместе —
В сердце та мечта жила, —
Чтоб на самом первом месте
Ты, Россия, встать могла…
…Ты была огнём палима,
Грозной топтана пятой.
И теперь достойно, зримо
Ты стоишь, непобедима,
На странице золотой.
В ПУТИ
Мне всё в пути запомнить хочется
И в памяти сберечь, любя, —
Взойдёт ли радуга над рощицей,
Промчится ль ветер, пыль клубя…
Бежит, бежит дорожка русская
И всё торопится вперёд,
То широченная, то узкая,
Из края в край, из года в год.
И день и ночь по ней прохожие,
По ней проезжие спешат,
В ненастье, в стужу, в дни погожие
Остановиться не хотят.
У каждого своя особая
Тропа, дорога, колея.
Своею меченная пробою,
Судьба у каждого своя.
И где моей тропы начало,
Где двери с притолокой той,
Что ежегодно отмечала
Мой рост короткою чертой?
Её начало в песнях мамы,
В лугах за Андобой-рекой,
В той стороне моей, той самой,
Что называют костромской.
АНДОБА
В глухих лесах теряется начало
Равнинного теченья твоего.
Кругом непроходимое болото,
Трясина, мох и больше ничего.
Зато с какой ты лёгкостью весёлой
Вдруг вырвешься из чащи на простор,
И потечёшь спокойно по долине,
И отразишь в своих глубинах бор.
По берегам раскинулись покосы,
Красуются селенья и сады,
Синеет лес и поле зеленеет,
И мельницы шумят на все лады.
Бартениха, Лопатиха, Волкуша,—
Да разве мало их по берегам?
И громыхают по мостам колёса,
И отмели желтеют здесь и там.
Поилица, кормилица народа,
Свидетельница радостей, скорбей —
От нищего забитого Ивана
До знатного Ивана наших дней.
Он ловит рыбу в омуте глубоком,
Он сено косит на своём лугу, —
Раскинулся богато и цветисто
Ивановский колхоз на берегу.
Ой, Андоба, раздолье голубое,
Лучистая, певучая вода!
Поют Лукерьи, Дарьи, Парасковьи,
И каждая по-своему горда.
И мне ли, глядя в дали, не гордиться
И на ладонь поникнуть головой,
Коль унесла навеки наше горе
За сине море Андоба с собой!
ЛЁН-ЛЕНОК
В бабьем лете есть свои тревоги
И своя печать больших забот.
Лён теребят в поле у дороги,
Птицы собираются в отлёт.
Я, бывало, тоже теребила
Лён в полях, училась пряжу прясть,
И сорочку из холста носила,
Ту, что в шутку шёлковой звалась.
— Лён, мой лён, — я пела в хороводе
На лужайке в солнечный денёк, —
Ты удайся при любой погоде,
Тонкий, белый, шёлковый ленок!
Помню, с мамой пряжу я сновала,
А белить ей помогал апрель.
Белыми холстами устилала
Мне дорогу мамина метель.
Помню, как базарные торговки
Торговали мамины холсты.
Бойкие, горластые плутовки,
Холст под мышку — и айда в кусты.
Шуток, прибауток им вдогонку
Сыпался насмешливый горох.
Я стояла, отойдя в сторонку,
Мне грозил перстом сердитый бог.
Помню, в городе тревогу били, —
Это бастовал рабочий класс.
Бабы на колодце говорили:
Беглый ночевал в селе у нас.
И таинственное это слово
С той поры живёт в моей груди,
Как зерно, как добрая основа
Счастья, что сияло впереди.
ПОДРУГИ
Постарели мои подружки,
А давно ли, казалось мне,
И задиры, и хохотушки,
Распевали свои частушки
И невестились по весне.
Им с милёнышами давно ли
Было любо с глазу на глаз.
В их весёлой девичьей доле
Целоваться по стольку раз,
Задаваться и красоваться
Не в шелках, камнях дорогих
И красавицами казаться
В пёстрых ситчиках полевых.
Время косы их не щадило,
Золотые, совсем как рожь,
Раньше срока посеребрило,
Побелило пылью порош.
И, надев на подруг шинели
И армейские сапоги,
Время гнало их сквозь метели
По фронтам, где враги, враги.
Смерть кружила над переправой,
Над черёмухами в цвету…
Умирали они со славой
На железном своём посту.
Сиротели они, вдовели…
Только гляну — и вспомню вдруг,
Как себя они не жалели,
Как впрягались на пашне в плуг,
Как детей без отцов растили
Дни и ночи одни, одни,
Ждали писем, судьбу молили:
Ты от пули их заслони!
Весь их путь — это путь России
Многотрудный из мрака в свет,
Нет правдивей его, красивей
И счастливее тоже нет.
МОЯ ТРОПИНКА ПРОДОЛЖАЕТСЯ…
Тамаре Павловой
Письмо от незнакомой школьницы
Вчера принёс мне почтальон,
А с ним — дымок родной околицы
И сосен тихий перезвон.
Там, где тропа моя кончается,
Там, у истока светлых дней,
Её тропинка начинается,
Переплетается с моей.
По ней идёт босая девочка,
Несёт в переднике цветы.
Она — как тоненькая веточка,
Какой была тогда и ты.
У ней узки по-детски плечики,
Глаза — как чистый родничок.
Жужжат шмели, трещат кузнечики,
Свод неба ясен и глубок.
Ничто на свете не кончается.
Бушуют вёсны. Жизнь цветёт.
Трава высокая качается.
Моя тропинка продолжается,
По ней идёт, как полагается,
С цветами девочка идёт.
Я ПОЛЕМ ШЛА…
Я полем шла.
Бывают вот такие
На Волге летом чудо-вечера,
Когда не гаснут зори золотые,
Всю ночь играя в небе до утра.
Как будто в сказку дверь я открывала,
Запоминала все её черты,
Как будто в этот вечер побывала
Негаданно в гостях у красоты,
У журавлей, летящих на озёра
Над морем вечереющих хлебов,
У тихого задумчивого бора,
У светлых плёсов с поймами лугов.
Но не одной лишь этой красотою,
Такой незабываемой навек,
Сиять тот вечер будет надо мною,
А тем, что шёл дорогой человек
С большими загорелыми руками,
Устало сложенными за спиной,
Он в них держал колосья с васильками,
Он шёл на отдых, в тишину, домой.
Шагал, ступая медленно и веско,
На километр отбрасывая тень,
В спецовке, залоснившейся до блеска,
Хозяин здешних сёл и деревень.
Мне до сих пор его сияют руки
В далёком поле, на закате дня, —
И с той минуты встречи и разлуки
Они лежат на сердце у меня.
ХОЗЯЙКА
В гостинице колхозной я как дома.
Тепло, светло. Хозяйка — словно мать.
Как будто век со мной она знакома.
Мне хочется о ней вам рассказать.
Запомнилась она мне с первой встречи
Среди своих больших и малых дел
В ненастный тот, осенний тёмный вечер,
Что вдруг от встречи с нею посветлел.
Кипящий самовар, бушуя паром,
Заботливо поил меня чайком,
Большая печь в углу пылала жаром,
И пахло по-домашнему дымком.
Я помню, как метёлкою полынной
Старательно мела хозяйка пол,
Я помню сундучок её старинный,
Что кассой был и ставился на стол.
Добра её улыбка. По-крестьянски
На ней повязан простенький платок,
Неярки платья ситцевого краски,
Но ярок волжский мягкий говорок.
Отцовское мне слышится в нём эхо
Протяжных и задумчивых лесов
И голос поля с материнской вехой,
С напевами девичьих голосов:
— Пойдём домой, поешь, попей,
погрейся..
И ласковое «о» плывёт, плывёт. ..
– С дороги отдохни, переоденься,
Водицею умойся наперёд!
И по сердцу мне эти дорогие,
Простые, как дыхание, слова,
Как в синей дымке дали полевые,
Как мамин хлеб, как по весне трава.
ПОДРУГАМ
Снова я приветливых и добрых
Вспоминаю имена подруг,
Русых, краснощёких, чернобровых,
С грубоватыми кистями рук,
В угловатых фартуках по моде,
В безрукавных кофтах, в гребешках,
С песнями, при всем честном народе,
В пляске на высоких каблуках.
Облако над вами принависло,
Голуби купаются в песке,
Вёдра нацепив на коромысла,
Вы идёте по воду к реке.
И бормочет речка, убегая:
«Зачерпните радостной струи,
Брызгами прохладными играя,
Пили эту воду соловьи».
Перед вами радостью высокой
Всё лицо земли озарено,
Ваше поле поступью широкой
Входит в славу с вами заодно. ..
Это не про вас погудка злая,
И не вас бесчестием корят,
— Мир глядит на вас, и, удивляясь,
Женихи от зависти горят.
БЕРЁЗКА
Не режь её ножом — она живая.
По жилам сок у ней, как кровь, течёт.
Тебе и мне она сестра родная,
Берёзкою народ её зовёт.
Она — как символ матери России.
Недаром Ленин
Среди важных дел,
Как будто увидав её впервые,
В блокноте у себя
Запечатлел.
Зелёная она иль золотая,
Любая украшает бытие.
И если б не росла она такая,
То надо было б выдумать её.
ВЕСНОЙ
Дунет тёплый ветер — и растает
Мартовский потрескавшийся лёд.
Раскачают воздух птичьи стаи,
Ветер тучу с громом принесёт.
Из конца в конец, от моря к морю,
Будто по булыжной мостовой,
По небесному крутому взгорью
Загрохочет гром над головой.
Мимоходом он толкнёт берёзку:
— Просыпайся, в зеркальце глядись!
Поправляй скорей свою причёску,
В платьице зелёное рядись!
Надевай с подвесками серёжки.
Чуть их тронет ветер — зазвенят.
Жаль, что ты не носишь босоножки
С каблучками, как у всех девчат.
Ты совсем как девушка, вот только
Голос у тебя совсем другой,
На девичий не похож нисколько.
Ты и веткой машешь, как рукой.
Потому-то, где ни повстречаю
Я тебя, в любом чужом краю,
По тебе Россию я узнаю,
И любовь, и молодость мою.
ПЕСНЯ ДОЖДЯ
Дождик, дождик, дробный, частый,
Где ты, дождик, пропадал,
Над каким таким несчастьем
Ты без умолку рыдал?
То ль голубил ты разлуку,
Грусть — кромешную тоску?
То ль, минуя даль — округу,
Шёл неслышно по – песку?
То ли пустошью катился,
То ль пожар в бору гасил?
Мне сегодня сон приснился,
Будто дождь траву косил.
Будто пел он на рассвете,
Что в далёкой стороне
Мать огонь настольный светит,
Вспоминая обо мне.
Что вокруг неё капустный,
Огородный, просяной,
Может быть немного грустный,
Мир в красе своей земной.
Капли в стёкла дребезжали,
И, дыханье затая,
Чтоб подруги не слыхали,
У дождя спросила я:
«Не видал ли, где мой милый?
Как живёт он? Что поёт?»
Дождь ударил ярой силой,
Лужи вспенил у ворот:
«Взгляд орла в его ресницах
Молодым горит огнём,
Даже солнце им гордится,
Даже гром гремит о нём».
«Дождик, дождик!..» Но, качая
Иглы мокрые хвои,
Он прошёл, не отвечая,
Вдоль дорожной колеи,
Прошумел над лопухами
И затих. И надо мной
В ясном небе полыхает
Пламя радуги двойной.
* * *
За окном белым-бело,
Гору снега намело.
Горностаевый, пуховый
На ветвях лежит снежок,
На тесовой крыше новой
Он каймой широкой лёг.
Ватный, байковый, метельный,
Стелет снег свои постели.
Мама жарко топит печку
И выходит на крыльцо,
За водой идёт на речку,
Ей заря глядит в лицо.
С ней заигрывает ветер,
Веселит её мороз,
Берег речки крут и светел,
Через речку — белый мост.
Я люблю тебя такою,
Наша русская зима,
От морозов нет отбоя,
В поле — снега кутерьма.
Я люблю твоё раздолье,
Удаль санок озорных,
Лыжный след в широком поле,
Сад в берёзах кружевных,
Снега сахарные груды,
Ёлки в зимнем серебре
И сорочьи пересуды
Под окошком на дворе.
Я люблю твоих пирушек
Новогодние огни,
Смех и песенки подружек
И коротенькие дни,
Дым над крышей, словно парус,
Голубой шатёр небес,
Зорь твоих высокий ярус,
В снежной бурке тёмный лес.
* * *
Мой сад снегами заметёт.
В нём всё уснёт и станет тихо.
И лишь зарёю приведёт
Сюда зайчат своих зайчиха.
Под яблоней рассадит их
На бугорке, друг против дружки,
И мне откроется на миг
Веселье заячьей пирушки.
А снег лежит, как сахар, бел,
Там голубой, здесь розоватый.
И вот уж солнце сотни стрел
Рассыпало в саду косматом.
Не здесь ли дед-мороз живёт,
И не его ли здесь подворье?
Кого он в гости позовёт
В серебряное лукоморье?
* * *
Заволжские зимы — как сказки,
По звонким широким снегам
Летят озорные салазки,
Сороки сидят по кустам.
Поднимется стая сорочья,
Шарахнется крыльями вбок,
И с веток посыплются клочья —
Сверкающий лёгкий снежок.
Берёзы в платках оренбургских,
В морозной густой бахроме;
Не здесь ли хоромы Снегурки,
С метельным зайчонком в окне?
Знакомые вижу приметы.
Не с ней ли я рядом живу?
Снегурочка, сказочка, где ты?
Снегурочка, где ты? Ау!
МЕТЕЛЬ
Зима засыплет снегом долы,
И в деревушке у реки
Метель, взметнув свои подолы,
Погасит в избах огоньки
И с диким посвистом и пляской
Влетит по улице на двор,
Впряжётся в лёгкие салазки,
Во весь опор помчится с гор.
Колхозный сторож у амбара
Шугнёт косматую метлой,
Овечья тёплая отара
Вздохнёт в соломе золотой.
А кони, чуя бездорожье,
Насторожатся в темноте.
Как будто пиршество стрибожье
Творится нынче в высоте.
Кто завтра первый до колодца
Протопчет тропку за водой?
Чуть свет над крышами взовьётся
Дымок морозный голубой.
Какая шумная работа
У нашей школы в ранний час!
По плечи замело ворота,
В снежки играет первый класс.
Мне всё здесь близкое, родное —
И дым, и снег, и школьный двор,
И это детство озорное,
Что в снежном вихре мчится с гор.