Джек Линдсей
НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИ О ПЕРЕВОДЕ СОВЕТСКОЙ ПОЭЗИИ *
Во-первых, позволю себе заметить, что я не новичок в стихотворном переводе. В начале своей писательской деятельности я интересовался в основном поэзией и пытался переводить поэтические произведения с других языков. Это казалось мне лучшей технической школой; работая над переводом, поэт проверяет собственные возможности, степень владения техникой и проникает в дух творчества другого поэта, который писал, думал и чувствовал на другом языке.
В те годы мои основные усилия были направлены на перевод латинских и греческих классиков. Но уже и тогда я сделал несколько попыток перевести русских поэтов Пушкина, Лермонтова и Некрасова, которые меня очень интересовали.
Несколько лет спустя, переехав из Австралии в Лондон, я подружился, благодаря совместной работе в издательской фирме, с человеком, довольно хорошо знавшим русский язык. С его помощью я прочитал несколько послереволюционных произведений Блока, Маяковского и Есенина (в то время — около 1928 года — советская поэзия была мало известна на Западе, и мы испытывали затруднения в получении текстов). Я опубликовал перевод «Скифов» Блока и одного из поздних стихотворений Есенина. Эти два произведения, вероятно, одни из самых первых переводов советской поэзии на английский язык. Маяковский произвёл на меня огромное впечатление, как великий поэт совершенно нового направления, но я тогда был ещё мало с ним знаком.
В 1936 году, в разгар антифашистской борьбы, я снова обратился к советской литературе, и она стала для меня великим источником вдохновения. К этому времени я занялся прозой, и меня больше интересовал советский роман. Но я вновь попытался понять то огромное, что было сделано в поэзии Маяковским.
По-настоящему сосредоточить внимание на советской поэзии мне удалось только в конце антифашистской войны. Ограниченный слабым знанием русского языка, я, однако, прочёл произведения ряда советских поэтов, прибегая к помощи друзей, которые знали язык лучше меня. В 1954 году, после трёхмесячного пребывания в СССР, я перевёл и внимательно прочёл довольно большое число произведений советских поэтов.
Вернувшись в Англию, я начал работать над сборником, который был опубликован в 1956 году и был первой (и пока что единственной) попыткой дать более или менее полную картину советской поэзии в её развитии. Сейчас я закончил вторую, более сжатую антологию, которая появится в этом году.
Я рассказал всё это потому, что мне хочется, с одной стороны, подчеркнуть, сколь длительным был мой интерес к советской поэзии, и, с другой стороны, показать трудности, с которыми мне приходилось сталкиваться из-за недостаточного знания русского языка. Жаль, я не знаю его так глубоко, как например французский, латинский и греческий, с которых я сделал много стихотворных переводов, впоследствии опубликованных.
Я переводил советскую поэзию с особым волнением, потому что это — со всеми её сильными и слабыми сторонами — поэзия великого народа, который первым порвал с классовым обществом; поэзия, являющаяся частью новой жизни, выражением достижений и трудностей народа, его борьбы и его чаяний. Кроме того, я чувствовал, будь то верно или неверно, что существует родство между русской и английской поэзией. Два этих языка (это относится также и к древнегреческому языку) обладают своеобразным сочетанием силы и нежности, что позволяет достичь музыкальности и гармоничности формы и в то же время сохранить чёткую и сильную структуру. Я не хочу принизить другие языки, ведь ни один язык не является настолько бедным, чтобы не подняться до уровня истинной поэзии. Но в то же время приходится признать, что, например, в поэзии древней Греции имеется нечто особенно чистое и цельное. Конечно, это не означает, что язык сам по себе обладает какими-то врождёнными и магическими элементами, которые способствуют возникновению таких качеств в поэзии.
Язык — общественный продукт, и для возникновения великой поэзии требуется великий момент, сочетание условий, которые делают необходимым её возникновение и формируют силы, способные её выразить. Тем не менее определённые исторически сложившиеся условия развития и борьбы дали, как мне кажется, и английскому и русскому языку необыкновенное сочетание силы и гармонии.
Поэтому мне всегда казалось, что, при наличии таланта и умения владеть техникой перевода, можно переводить русскую поэзию на английский язык особенно успешно, максимально передавая особенности оригинала — его форму, словесную ткань, колорит, тональность. Лишь один поэт, возможно, представляет собой исключение из этого правила — Маяковский. Нет английского поэта, который хоть сколько-нибудь соответствовал бы ему, с его безудержной силой, в которой ритмический удар несёт в себе огромную смысловую нагрузку и драматическое напряжение. У нас имеется Хопкинс с его «пьяным» ритмом, но это совсем не одно и то же. Существо метода Хопкинса — по возможности приравнять поэзию к музыке, заменяя двумя, четырьмя (или даже большим числом) коротких слогов нормальную по длине строку или такт. Поэзия Хопкинса, которая с первого взгляда может показаться необработанной импровизацией, фактически обладает необыкновенно точной формой. Но в том, как он использует свой «пьяный» ритм для передачи перемен в напряжённости чувства или же для усиления образности, отсутствует яростный напор и сжатость поэтической формы Маяковского. До сих пор никто с успехом не смог перевести ни одного стихотворения Маяковского на английский язык.
Ещё одна трудность заключается в том, что фольклор всё ещё жив в России, в то время как во всех своих основных проявлениях он уже давно умер в Англии. Поэтому такие поэты, как Исаковский или Твардовский, могут обращаться прямо к народной песне, оставаясь в то же время целиком современными в своём искусстве. В Англии попытка повторить форму и ритм народной песни в современном стихе обычно придаёт поэзии привкус архаичности. Переводчик подобных поэтов должен проявлять осторожность и такт в использовании английских фольклорных идиом для передачи словесной ткани и колорита русского оригинала.
Эта проблема не является, однако, непреодолимой. При достаточном умении и таланте поэт может перевести «Страну Муравию» или «Василия Тёркина» на английский так, что они произведут на читателя впечатление, близкое к тому, которое производят оригиналы.
Множество разных проблем возникает у поэта, пытающегося создать английский эквивалент советского стихотворения. Мне бы хотелось рассмотреть их детально, а также обрисовать то, в чём я вижу особый колорит различных поэтов, которыми я восхищаюсь.
Переводчик может выработать в себе определённые способности и техническое умение, которые позволят ему сделать хоть что-то из любого стихотворения, но не может быть даже двух хороших стихотворений, которые были бы по-настоящему похожи друг на друга. Каждое стихотворение ставит перед переводчиком свои особые проблемы, для решения которых не существует точных параллелей. Каким счастливым чувствуешь себя в те минуты, когда неожиданно возникает гармоническое равновесие между твоим собственным поэтическим «я», в его техническом и эмоциональном проявлении, и тем, что пытаешься перевести, когда русская форма вдруг переливается в английскую. Такие моменты являются высшей наградой переводчику, приходящей к нему порой после длительных поисков.
В заключение мне хотелось бы выразить благодарность советским поэтам за то удовольствие, которое они мне доставили, и за то многое, что я у них почерпнул. В советской поэзии имеются некоторые недостатки — достаточно посмотреть, скажем, на произведения Неруды, Элюара, Арагона, Ритсоса, Хикмета и других, чтобы увидеть, что в ней отсутствуют некоторые элементы, которые были бы крайне ценны для создания полного образа человека социалистической эпохи, человека нашей эпохи.
В то же время достижения советской поэзии огромны, поэзия эта является действительно разносторонней, действительно выражающей грандиозные перемены, которые советский народ вносит в жизнь человечества. Я считаю для себя честью, что мне удалось сделать хотя бы то немногое, что я сделал, способствуя тому, чтобы советская поэзия стала более известной, уважаемой и любимой английскими читателями.
_____________________________
* Статья написана специально для сборника «День поэзии».
Цитируется по: “День Поэзии. 1960?, Советский писатель, Москва, 1960.