Николай Браун. Я слушаю время (Начало цикла)

Николай Браун (1902-1975)

Я СЛУШАЮ ВРЕМЯ

РАКЕТА

Вот она рванулась, устремилась
К звёздным далям,
К голубой луне.
Сказочникам этого не снилось,
Песенникам этого не мнилось,
Лишь в мечтах мерцало, как во сне,

И над этой огненной мечтою
Билась мысль веками неспроста:
Не такой она была простою,
Эта заповедная мечта!

И не зря она жила веками,
И не зря рвалась она вперёд —
То неслась коньками-горбунками,
То сплетала коврик-самолёт.

А чтоб стала явью,
Стала делом
Та, в веках бессонная, мечта,
Сочетав расчёт с порывом смелым,
Астроном не покидал поста,
Техники в машины, как творцы,
Не машинный вкладывали разум,
Но покорный точным их приказам,
Чтоб владели слухом, звуком, глазом
К далям неизведанным гонцы.

Весть об этом, затаив дыханье,
Слышит мир,
Она гремит, как гром.
В ней любое слово — полыханье
Факела, горящего огнём,

Факела, что вспыхнул во вселенной
Дерзостью,
Порывом,
Красотой,
Давней, затаённою, нетленной
И осуществлённою мечтой.

1960

ЛЕНИНГРАДСКОЕ НЕБО

Оно неярко и сурово,
Не блещет южной синевой,
То скрыто пологом свинцовым,
То мелкой пылью дождевой.

Но есть и в нём своя, иная,
Для тонкой кисти красота:
То белой ночи вся сквозная,
Вся дымчатая высота;

То ввысь летящие туманы,
Жемчужные на голубом;
То весь в лучах закат багряный,
Зажёгший облако огнём;

То поздней осени тоскливый,
Уже скупой, прощальный луч;
То в шторм бегущие с залива
Седые гривы буйных туч.

Пусть небо юга блещет где-то —
Я с этим сердце породнил.
Под этим небом столько света,
Под этим небом я любил.

1956

КОНИ НА АНИЧКОВОМ МОСТУ

Веленью мастера покорны,
Пройдя чистилище огня,
Взвились на воздух вихрем чёрным
Четыре бронзовых коня.

И в тот же миг четыре юных
Могучих всадника, с земли
Вскочив, поводья, словно струны,
В единоборстве напрягли.

Напрасно кони бьют копытом,
Сорваться с места норовят,
И ржут, и прядают сердито,
И рвут поводья, и храпят.

Но мышцы юношей могучих,
Сноровка, разум и напор,
Остепеняя нрав кипучий,
Уже решают старый спор.

Поводья натянув тугие,
Смиряют дикий нрав коня…
Так город мой смирял стихии
Воды, и стали, и огня.

1956

ЛЕНИНГРАДСКАЯ ГРАВЮРА

День — как на дереве гравюра,
Где ярок свет и тень резка,
Где льдом покрытая, как шкурой,
В граниты врезана река.

В садах деревья, словно смерчи,
Застыли в инее седом,
И в купол неба смело вчерчен
Рукой искусной каждый дом.

Пронзает воздух луч весёлый —
И каждый штрих горит ясней,
И клочья снега, будто сёдла,
На спинах клодтовских коней.

И Невский, длинной панорамой
Развёртываясь прямиком,
Летит к Неве и ввысь упрямо
Взлетает золотым штыком.

Сработал мастер нелукавый
Весь этот взлёт, и тень, и свет, —
Всё, что не меркнет в лаврах славы,
Не увядает сотни лет.

1960

* * *

Заката лучи догорели.
Весь город укрыт синевой.
Как сумерки долги в апреле!
Как свеж ветерок над Невой!

Как чуткие ночи бессонны!
Теперь и ночам не до сна.
Опять под мостами со звоном
Свой лёд разбивает весна.

Он ладожский, северный, синий,
Серебряный весь по краям.
Он зимнюю стужу России
Уносит, уносит к морям.

Когда бы и мне мою стужу
Угнать бы в моря, за моря!
Когда бы и мне в мою душу
Запала веснянки заря!

1956

ДЕРЖАВИН

Его стихи спрессованы, как пули.
В них слово к слову приросло.
И как их бури времени ни гнули,
Они стоят, всем молниям назло.

Не суждено им пропасти забвенья,
И вечности жерло их не пожрёт.
В живых сердцах поэзии горенье
Бессмертно так же, как народ.

Они стоят, как памятники, вечны,
Металла твёрже, выше пирамид.
Лишь звёздный путь широкой лентой млечной,
Дробясь о них, из века в век летит.

Лишь с белыми борей власами
Их серебристым инеем одел.
Они идут к живым, живые сами, —
Так им идти создавший их велел.

И жить ему в «забавном русском слоге» —
Он, как могучих слов каменотёс:
Он указал в открытый мир дороги
И россиян язык на высоту вознёс.

1956

БЕЛЫЕ НОЧИ

1

От Невы холодком потянуло.
Может, время и спать бы, да лень.
Солнце где-то чуть-чуть прикорнуло.
Это ночь или всё ещё день?

Прикорнули дома поневоле
И с глазами открытыми спят.
Дремлют липы на Марсовом поле,
Все в заре — от вершинок до пят.

А цветам, как и людям, не спится,
Разгулялись — цветут и цветут!
Вот уже и восток золотится,
Вот уж скоро мосты разведут.

И заре не уснуть — окунется
В холодеющий пепел воды,
И волна, пламенея, качнётся,
И заплещут в ладоши сады.

2

Как будто ночи не бывало:
Пишу без лампы — не беда,
На бледном небе отмерцала
Едва заметная звезда.

И дали пепельного цвета
Всё голубей.
Но пробежал
Неуловимый луч рассвета —
И словно синьки подмешал.

А на востоке щедрой кистью
Провёл оранжевым, взглянул,
Мазки оранжевые счистил
И ярким золотом сверкнул.

И моему открылись взору
Сквозной за окнами туман,
Крыло Казанского собора
И неба синий океан.

3

Дыши, смотри — всё мало, мало!
Смотри, как властвует весна.
В недвижном зеркале канала
Вся эта ночь отражена.

Заката отсвет розоватый
И тучек зыбкие черты.
Строений тёмные квадраты.
Дугой летящие мосты,

И тот, почти уже незримый,
Всё наполняющий собой,
Как будто сон неуловимый,
Полночный воздух голубой.

Впивай его! Он весь пронизан
Дыханьем вешних тополей
И воркованьем по карнизам
Сон потерявших голубей.

Дрожа, как марево, и тая —
Так этот воздух невесом, —
Как будто крылья обретая,
Стал невесомым каждый дом.

Весь город — марево сквозное!
Войди, души его коснись,
Войди, как в жизнь, в его былое,
В его грядущее вглядись!

1956

ПРОЩАЛСЯ С ДЕВУШКОЙ МОРЯК

Прощался с девушкой моряк.
Они на палубе стояли
И не могли найти никак
Тех слов, что в каждом накипали.

Припали руки их к рукам
Любимым
И, припав, застыли,
И миг, знакомый всем векам,
В своём порыве повторили.

Убрали трап. А он стоял
В толпе у самого причала,
Как будто молча звал и звал,
И, онемев, она молчала.

Уже исчез вдали маяк.
Спускался южный звёздный вечер.
Простился с девушкой моряк.
Да будет радостной их встреча!

1956

НА РАССВЕТЕ

Нынче дождь прошумел на рассвете.
Потемнела, отволгла земля.
Веет влажный от Ладоги ветер,
И запахли сильней тополя.

Это запах дождя, и рассвета,
И травы, и земли, и ручья,
Запах счастья и горечи. Это
Отшумевшая юность моя.

Так же тополем пахло, и те же
Капли с веток летели в песок,
Так же небо синело и свежий
От Невы долетал ветерок.

Долетай, пробегай по бульварам,
Осыпайся прохладным дождём
Этих капель пахучих! Недаром
Запах счастья и горечи в нём.

1956

ПАМЯТИ МОЛОДОГО ДРУГА

Александру Андрееву

Ушёл мой друг навек. Он был моложе,
Светлей душой, доверчивей меня,
Но чем-то судьбы наши были схожи —
Ведь грелись мы у одного огня,

Что вдохновеньем с давних пор зовётся,
Поэзией зовётся и мечтой…
Мы верили, что счастье обернётся
Всемирною свободой золотой.

Любили землю мы с её цветами,
С крылатым шелестеньем тополей,
С любимыми лукавыми устами,
Которых в целом свете нет милей…

Глаза его, что землю так любили,
Зима холодной вьюгой замела.
Но песни встали,
Песни затрубили,
Как вестники весеннего тепла,

Как журавли, захваченные вьюгой,
Но рвущиеся в солнечную даль, —
В них слышен голос молодого друга,
С лица земли сгоняющий печаль.

Сердцам живых трубит он, не стихая,
Что близок день его живой мечты,
Что расцветут, смеясь, благоухая,
По всей земле цветы, цветы, цветы…

1960

* * *

Дремлют лодки в кустах на причале.
Светел август в озёрном краю…
Нет, не разумом строгим вначале
Полюбил я Россию мою.

Мне не сразу она открывалась
В неоглядном величье своём.
Помню — рожь над межой наклонялась,
Помню — таял дымок над костром.

Помню дух придорожной полыни,
Шелест ветра, манящего вдаль,
И в осенней предутренней сини
Журавлиного крика печаль.

Помню шорох позёмки над полем,
Подымающей снежную пыль.
Помню слёзы народной недоли,
Вековечную страшную быль.

Всё, что горькой судьбой отразилось
В глубине её медленных рек,
Всё с моею судьбою сроднилось,
Приболело всей болью навек,

Чтоб такой, о которой мечталось,
Я увидел Россию мою…
Дремлют лодки в кустах у причала.
Светел август в озёрном краю.

1953

Цитируется по: Браун Н. К вершине века: Стихотворения/ Сост. М. И. Комиссаровой-Браун; Вступ. статья Г. Филиппова; Оформ. худож. А. Векслер. — Л.: Худож. лит., 1982. — 336 с.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Стихи, русская поэзия, советская поэзия, биографии поэтов
Добавить комментарий