Давид Самойлов (1920 – 1990)
Цитируется по: День Поэзии 1968, “Советский писатель”, Москва, 1968, 240 стр.
НОЧНОЙ СТОРОЖ
В турбазе, недалеко от Тапы,
Был любопытный ночной сторож.
Говорили, что ночью он пишет ноты
И в котельной играет на гобое.
Однажды мы с ним разговорились
О Гайдне, о Моцарте и о Глюке.
Сторож открыл небольшой
футлярчик
И показал мне гобой.
Гобой лежал, погружённый в бархат,
Разъятый на три неравные части,
Чёрный, лоснящийся и холёный,
Как вороные в серебряной сбруе.
Сторож соединил трубки,
И чёрное дерево инструмента
Отозвалось камергерскому блеску
Серебряных клапанов и регистров.
Я попросил сыграть. И сторож
Выдул с ловкостью стеклодува
Несколько негромких пассажей.
Потом он встал в концертную позу
И заиграл легко, как маэстро,
Начало моцартовского квартета.
Но вдруг гобой задохнулся и
пискнул.
И сторож небрежно сказал:
— Довольно! —
Он не мог играть на гобое,
Потому что нутро у него отбито
И лёгкие обожжены войною.
Он отдышался и закурил.
Вот почему ночной сторож
Играет по ночам в котельной,
А не в каком-нибудь скромном джазе,
Где-нибудь в загородном ресторане.
Благодарите судьбу, поэты,
За то, что вам не нужно лёгких,
Чтоб дуть в мундштук гобоя и
флейты,
Что вам не нужно беглости пальцев,
Чтоб не спотыкаться на фортепиано,
Что вам не нужно зренья и слуха,—
А всё, что нужно,
Всегда при вас.
ФЕЙЕРВЕРК
Музыкантам, музыкантам
Было весело играть.
И под солнцем предзакатным
Трубам весело сиять.
Но окрестности темнели.
Угасал латунный сверк.
И, когда сомкнулись ели,
Вдруг ударил фейерверк.
С треском, выстрелом и шипом
Он распался на сто звёзд.
Парни в танце с диким шиком
Мяли девушек, как воск.
И опять взлетел над парком
Фейерверк — и прянул вниз.
И тогда с тревожным карком
Галки стаями взвились.
И рассыпалися чёрным
Фейерверком, прянув вверх.
Но хвостом разгорячённым
Вновь распался фейерверк.
Светла начали крутиться,
Поднимаясь к небесам.
И тогда другие птицы
Заметались по кустам.
Ослеплённые пичуги
Устремлялись от огней.
Гасли огненные чубы,
Гривы сказочных коней.
И тогда взлетел огромный,
Словно лопнуло стекло.
И сияющей короной
Встало хрупкое Светло.
Как шатёр, оно снижалось,
Озаряя небеса.
С тенью тень перемежалась,
Словно спицы колеса.
И последняя шутиха
Где-то канула на дно.
И тогда настало Тихо
И надвинулось Темно.
Мы стояли рот разинув
И глядели долго вверх.
И, как битву исполинов,
Вспоминали фейерверк.