Цитируется по: История русской советской поэзии 1941 – 1980. Ленинград, “Наука”, ЛО, 1984.
* * *
С.240.
«Я вовсе не хотел бы, чтобы мои строки о лесах, полях, озёрах воспринимались как обычные пейзажи, выписанные более удачно или менее удачно, — писал Василий Казанцев в авторском предисловии к книге «Солнечные часы». — В моём понимании поэзия — это непрекращающаяся работа духа, работа мысли. Пейзажи, встречающиеся в книге, — это, если можно так выразиться, форма стихов. А человеческая душа — их содержание». (1)
Как увидим, Вас. Казанцев медлителен и подробен в своих пейзажных стихах, которые действительно представляют собой своего рода внимательные записи духовных эволюции, поисков, блужданий, смятённых состояний или прозрений, очень тесно, впрочем, соотнесённых с движениями мира природы. Пейзажи земли чаще всего незаметно переходят в стихе Вас. Казанцева в пейзаж души.
Как в отвесный, длинный дождь,
В молодой прутняк войдёшь.
В тень зелёную заглянешь.
Острым воздухом дохнёшь.
В перешёптыванье канешь.
Вместе с лесом к небу прянешь!
Снова над землей взойдешь! (2)
* * *
С. 245-246
Своеобразное «возвращение к жизни», её истокам и фундаментальным основам — простым, как камень, вода, зерно — предопределило внимание к грубой, первичной «фактуре» жизни и своего рода преклонение перед её животворной, могучей и пленительной в своей естественной красоте силой. Поэтизируются простые, т. е. необходимые, важные в человеческой каждодневности действия, то, что составляет быт и те кажущиеся на первый взгляд элементарными и потому непоэтичными условия человеческого существования, без которых не обходится обычная людская жизнь, если, конечно, она окончательно не оторвалась от своих первичных основ и не сделалась искусственной. Талантливо выразил эту сторону мироощущения современного человека Вас.Казанцев. Его стихи, всегда интересные и нередко по-настоящему глубокие в своих философских поворотах, чрезвычайно характерны для поэзии 70-х годов с её обострённо-тревожными поисками равновесия и гармонических примет в современном дисгармоничном и убыстренном веке. Вас. Казанцев часто сосредоточивает поэтическое внимание на таких деталях жизни, на таких поступках и действиях, которые содержат в себе веками отшлифованный, полуавтоматический и замедленный ритуал, связанный обычно с трудовой календарностью жизни. Поле, изба, лес, косьба, пилка дров, пахота, колодец, печь, животный и растительный мир — вот сфера действия его стихов и привычный круг необходимых для жизни поступков. Но из этого круга он высекает искры подлинной поэзии, а его мысль, выходящая из традиционной, спокойной и чистой формы, обычно свежа и убедительна. Вот, например, произрастание зерна:
Не внемля строгому запрету,
Боясь в пути нарушить срок,
Во тьме, в земле, на ощупь — к свету
Идёт, идёт, идёт росток.
Дорогой тесной, незнакомой.
Сквозь сеть истлевшего листа.
Чрез слой запаханной соломы.
Из-под тяжёлого пласта.
Пробьёт заслон последний — выйдет
Туда, где путь ветрам открыт,
И в стылой, ранней мгле увидит,
Что свет — внутри его горит. (3)
Как видим, сквозящая здесь мысль о предназначенности, предопределённости, а может быть, и о призвании, а заодно и о могучей силе жизни выходит в сферу наших ассоциаций, иллюзий и догадок очень осторожно, ненавязчиво, оставляя полную возможность иных субъективных переосмыслений. Эта музыкальная зыбкость ассоциаций, сочетающаяся у Вас. Казанцева с одухотворённой и безупречной точностью деталей, придаёт его философоким размышлениям особое, индивидуальное выражение.
Поэтическая мысль Вас. Казанцева, ища равновесий и опор, скреп и оснований, чаще всего находит их в тех глубинных ритмах человеческой жизни, которые он умеет слышать сквозь все технические шумы эпохи. Однако поэзия 70-х годов, как, впрочем, и предшествующих десятилетий, обращавшаяся к теме «человек и природа», предпочитала прежде всего улавливать дисгармоничность, существующую между сознанием современного человека, отчуждённого от природных начал бытия, и теми вековечными формами существования, в которых живёт и движется огромный изначальный мир природы. Именно эта дисгармоничность мира, а также сама болезненность и драматичность поисков равновесий становились предметом поэтического изображения, что ощущается во многих книгах — в «Полюсах» В. Сикорского (М., 1974), в «Равновесии» Майи Борисовой, в «Реке» Новеллы Матвеевой, в «Венке сонетов» В. Солоухина (1978), в «Кристалле» В. Сосноры (1977), в отдельных стихах В. Шефнера, Л. Вышеславского, Евг. Винокурова, Б. Ахмадулиной, А. Кушнера, т. е. поэтов самых разных — по манерам, почеркам, поэтическим традициям, по конкретным приметам мироощущения.
___________________________
(1) Казанцев Василий. Солнечные часы: Стихи. М., 1976, с. 10.
(2) Казанцев Василий. Дар: Книга стихов. М., 1978, с. 52.
(3) Казанцев Василий. Дар, с. 51.