Виктор АНТОНОВ
Санкт-Петербургские ведомости от 16 июля 2010 года.
Об этой поэтессе сегодня можно узнать главным образом из антологий, посвящённых Серебряному веку, хотя она выпустила несколько стихотворных сборников, её стихи для детей печатались в хрестоматиях, их заучивали наизусть. Она была знакома со многими ведущими поэтами-современниками, с А. Блоком состояла в переписке, однако история литературы почти забыла её скромное, типичное для эпохи творчество.
Настоящее и полное имя поэтессы — Поликсена Сергеевна Соловьёва (1867 — 1924). Она была младшей дочерью знаменитого , историка и сестрой философа Владимира Соловьёва. Марина Цветаева отмечала внешнее сходство брата и сестры: «Тот же светлый лоб, те же грозовые глаза, те же пухлые и нагие губы». Сочинять Поликсена стала «с тех пор, как помнила себя» — этому способствовала обстановка и люди в родном московском доме. Первые ещё слабые стихи были напечатаны в 1885 году в журнале «Новь». Десять лет спустя Соловьёва взяла себе несколько эстетский псевдоним Allegro и тогда же переехала из Москвы в Петербург. Поселилась начинающая поэтесса на Большом пр., 20/5 Петербургской стороны, но вскоре переехала в центр в Фонарный пер., 5/9, не так далеко от Театральной площади.
В 1899 году вышел её первый сборник, который открыл доступ в поэтические круги — она стала бывать на известных «пятницах» К. Случевского. Второй сборник, «Иней» (1905), похвалил Блок: «И вот мы встречаем новую и тихую поэзию…». Он посвящён детской писательнице Наталье Ивановне Манассеиной (1869 — 1930) — неразлучной подруге и литературной соратнице. Вместе с ней Поликсена зимой жила в Петербурге, а летом в Коктебеле, где много общалась с поэтом М. Волошиным, который в 1914 году верно подметил, что в сборнике «Вечер» (он считается лучшим у Соловьёвой) её голос звучит «почти как мужское контральто с женскими грудными нотами». Кстати, все стихотворения Поликсены написаны от мужского лица.
По словам поэта С. М. Соловьёва, племянника поэтессы, в детстве она «была очень странной и очаровательной девочкой. В ней не было ничего женского, и наружностью, и характером она походила на мальчика. В лице её было что-то совсем не русское, а дикое и африканское. Большие ясные глаза её были прекрасны, но негритянский рот портил всё лицо. Она была богато одарена талантом к музыке, живописи, поэзии. Но выказать себя вполне ей не удалось ни в одном из искусств».
Действительно, кроме стихотворчества Соловьёва, проучившись несколько лет у И. Прянишникова и В. Поленова в Строгановском училище в Москве, профессионально занималась живописью и иллюстрацией. «Пожалуй, всего больше выражалась её оригинальность, — продолжает Соловьёв, — в пении цыганских романсов. Это дикое цыганское начало очень роднило её с братом Владимиром, которого отец его, шутя, называл «печенегом». Как Владимир, она постоянно острила и хохотала, как он, очаровывала всех кругом себя, и прислугу и детей. Но веселье сменялось у неё приступами бурной тоски, страха смерти, который прошёл с годами».
«Поликсена Сергеевна, — вспоминал тот же мемуарист, — не только не стыдилась своей оригинальности и своего мужеподобия, но всячески его демонстрировала: носила жилеты и пиджаки и даже иногда шаровары…». Свою внутреннюю раздвоенность поэтесса сама признавала:
Бессильна песнь моя и не могу словами
Я передать, что чувствует душа.
Правда, это признание типично для многих поэтов, но символисты, к которым принадлежала Соловьёва, особенно часто его повторяли. Как всем символистам, ей тоже присущи мотивы жизненного разочарования, сладости смерти, греховных демонических искушений, пессимизма.
Счастья нет, есть только отраженье
Неземного в темноте земной…
Соловьёв точно определил, что «с годами бурный поток её души покрывался ледяной корой, в ней усиливалась гордость — коренной недуг Соловьёвых, — гнев застывал иногда в холодную ярость и нетерпимостью. <…> И только в последние годы, отрешась от чуждых влияний, она явилась передо мной в ярком свете добра и подлинной, живой поэзии.
Любовь занимает большое место в поэзии Поликсены Сергеевны. Но, как у Сафо (древнегреческой поэтессы. — В. А.), все её трагические стихи обращены к женщинам, иной любви она никогда не испытала <…>, чувство любви у Поликсены Сергеевны ничего общего не имело с «лесбийской любовью» в вульгарном и грязном смысле этого слова. Это было чисто платоническое обожание к подруге, которую она называла: «Иней души Моей, иней прекрасный».
Напомним, что сегодня эти отношения застенчиво именуются «нетрадиционной ориентацией». Язвительный А. Белый так изобразил Поликсену: «Худая, высокая, черноволосая, толстогубая, точно нарочно скрипела она сапогами, точно силилась себя вздуть… до матёрого разбойника с большой дороги».
Соловьёва и Манассеина в 1906 году основали детский журнал «Тропинка» и издательство, в котором Поликсена выпустила более 20 книг для детей. Журнал приобрёл известность и выходил шесть лет. В нём печатались многие современные авторы, дебютировали С. Городецкий и А. Толстой; обложки для него рисовали И, Билибин и М. Нестеров. Редакция размещалась на Театральной пл., 6 — наб. кан. Грибоедова, 107, в обширном доме, перестроенном в стиле эклектики. В 1909 году Соловьёва первая перевела и опубликовала «Алису в стране чудес» Л. Кэрролла.
В 1910 году, ещё до закрытия журнала, подруги снова переехали с Театральной площади, но поселились неподалёку. «В 1916 году, живя несколько недель в Петербурге, — вспоминал тот же Соловьёв, — я ежедневно под вечер заходил к Поликсене Сергеевне… на Вознесенском проспекте». Ныне этот угловой дом имеет № 36/11. Из него летом 1916 года обе женщины отбыли в Коктебель, где их застала революционная смута. Пришлось испытать треволнения, нищету, искать случайные заработки, одним из которых было шитьё шапочек для отдыхающих. Зинаида Гиппиус, былая пассия, посылала из эмиграции продовольственные посылки. В конце 1923 года Поликсена и Манассеина наконец-то перебрались в Москву. Там поэтесса Allegro прожила всего несколько месяцев, но она ещё увидела напечатанным свой сборник, который провиденциально был озаглавлен «Последние стихи».
Поликсену Сергеевну по праву можно назвать петербургской поэтессой — в городе она прожила двадцать лет. Здесь было написано большинство её произведений, здесь выходила «Тропинка». Город на Неве поэтесса воспринимала и изображала как большинство символистов: загадочный, мрачный, таинственный и призрачный…
Город туманов и снов <…>
Город больной,
Неласковый город любимый!
Такое же восприятие присуще и более позднему стихотворению, написанному незадолго до прощания с Петербургом:
Мне снятся жуткие провалы
Зажатых камнями дворов,
И чёрно-дымные каналы,
И дымы низких облаков.
Это зыбко-сумрачный Петербург Блока, Белого, Сологуба, столь отличный от строго-ясного Петербурга Мандельштама, Ахматовой, Георгия Иванова. Именно зыбко-сумрачным видела наш город Поликсена Соловьёва вопреки своему псевдониму, ибо Allegro значит «радостный, весёлый». Более соответствует этому псевдониму многообразная детская проза поэтессы, увы, несправедливо забытая в истории петербургской культуры.