Сергей Юрский
Из первого цикла “Ритмы молодости”
Цитируется по: Сергей Юрский. Жест: Стихи, стихи, стихи и немного прозы. Вильнюс: Полина; М: Полина М, 1997. – 176 с.
Дома
пространство расчерчено рамой окна
а время не ограничено
вот так органично доходишь до дна
самого самого личного
Пейзаж
Зелёные заборы,
пропыленный репей.
Гитары переборы,
тоскливость летних дней.
Иду средь самоваров,
среди гирлянд белья,
средь молодых и старых,
средь кошек и гнилья.
Скорей, скорей на поезд,
чтоб ветер, чтобы путь.
Чтоб жизнью беспокоясь,
всю ночь не мог уснуть,
чтоб скорость, чтобы споры,
чтоб только – пой и пей!
А за окном заборы,
пропыленный репей.
1958, Комарово
* * *
Глаза закрой,
Тише!
Шумит прибой,
Слышишь?
Вода мутна.
Не видно дна,
Бежит за волной волна.
У наших ног
Камнём лёг
Холодный и мокрый песок.
В соснах поёт ветер,
Мы одни на свете.
Пляж пустой –
Ты да я.
Нет, постой,
Милая,
Я не во сне?
А завтра при свете
Ты будешь мне
Самой близкой на свете?
Ты не забудешь про этот ветер?
Волны песок лижут,
Море холодом дышит.
Что с тобой?
Голос мой
Тише,
Тише,
Тише.
* * *
Идём бесконечной аллеей
По влажной упругой траве.
Вечернее небо алеет,
Луна в ожидании млеет,
В груди вдохновение зреет,
И гений сидит в голове.
* * *
Целые годы моим жильём
были гостиницы и поезда
Мне странно,
Мне так это странно:
Я иду по шикарному коридору,
В руке моей дымит папироса.
Я ключом отпираю дубовую дверь.
Это я? Неужели?
Как странно.
Ведь это всё атрибуты взрослого,
Уверенного в себе человека.
Мне странно.
Мне так это странно.
Я целую замужнюю женщину,
У меня помада на подбородке.
Я провожаю её, притворяясь,
Будто я совершенно взрослый.
Будто я не стесняюсь её дочки,
Которая называет меня дядей.
1960 г.
* * *
Р.К.
Ваше платье бессильно повисло на стуле. Вы уснули.
Ну, спите.
Я тихонько вот здесь посижу, возле Вас, Вы хотите?
Незримые нити
Связали сегодня тебя и меня,
Непрочные нити.
Я так себя вёл, будто всё это очень обычно. Привычно.
Это маска.
Знала бы ты, как мне дорога твоя ласка.
Три на Спасской
Пробило. И вечер, и ночь, и рассвет –
Словно сказка.
* * *
Помню вечер до мелочей,
будто это имеет значение –
передёрнула зябко плечами
и ушла, позабыв перчатки.
На лестнице дети кричали,
шумно играя в прятки.
У соседей мурлыкало радио,
на перчатках следы от пудры,
я подумал: чего ради
я проснусь завтра утром?
Ночью
Р.К.
Зрачки в покрасневших глазах плеща,
Дверь настежь – и попросила вон!
Уйду, и не надо меня стращать,
Красноглазого и некрасивого.
Уйду, моргая больными глазами,
К мёртвым и спящим троллейбусам,
Забуду тепло твоих касаний
И любовь, подобную ребусу.
Дождливою ночью холодной
Шаги одиноки и гулки.
Застыну бессмыслой колодой
В каком-нибудь переулке.
И рваный пиджак теребя,
Под небом отчётливо синим
Я вспомню опять про тебя
И мир окрещу твоим именем.
В ожидании звонка, которого не было
Л.Г.
Через три часа нервно вздрогнет поезд.
Губы обкусав, я не успокоюсь.
Через три часа поплывут знакомо
Тихие леса и вокзальный гомон.
Захочу уснуть, мысли забастуют.
Вперюсь в темноту – гулкую, пустую.
Через три часа больше не увижу
Милые глаза – всех родней и ближе.
Крупная река, паровозный грохот.
Через три часа мне будет очень плохо.
Конец романа
М.Я.
Метелица, метелица
Опять метёт с утра.
Не верится, не верится,
Что ты – уже вчера.
В окне снежинки бесятся,
Зовут в пустую новь.
…Три самых холодных месяца
Морозили нашу любовь.
* * *
Ну-ка рядом садись, расскажи,
Как жила без меня столько месяцев,
На какие взошла этажи,
По каким поднималася лестницам?
* * *
Кто-то тянет, тянет душу
Сильной ласковой рукой.
Я полёт снежинок слушаю,
В грудь вливается покой.
Шум далёкой электрички,
Тропка узкая по снегу,
Я забыл твоё обличье,
Будто бы тебя и не было.
* * *
Я на звонки не отвечаю,
На стук не отпираю дверь.
Я был доверчивым вначале,
Я недоверчивый теперь.
* * *
Не верить – рано, верить – поздно.
Всё ближе жизненный оскал.
И где-то в закоулках мозга
Уже рождается тоска.
* * *
Мы постепенно забываем
Её походку, голос, имя.
Мы постепенно зарываем
Одни минуты под другими.
* * *
В непроглядной жуткой темени
В острой боли морща бровь,
Обвяжу бинтами времени
Обгорелую любовь.
* * *
Равниною снежной,
Лыжнёй бесконечной
Ушла твоя нежность
Навечно, навечно.
* * *
В метели скрылись навсегда
Огни последнего вагона.
Я позабыл про поезда.
И, словно белые погоны,
Легли на плечи мне снега.
* * *
Стихами боли не поможешь,
А ночи дьявольски тихи.
И, распуская нервов вожжи,
Я вновь и вновь пишу стихи.
* * *
коньяк приятно обжигает рот
и кровь шипит и бьётся об висок
и видишь мир совсем наоборот
во всяком случае чуть-чуть наискосок