Василий Фёдоров. Стихотворения

Цитируется по: Фёдоров В.Д. Стихотворения/Вступ.ст. Ю.Прокушева;Худ. Н.Крапивин. – М.: Дет. лит., 1987. – 159 с.

СЛОВО О ДРУГЕ

Мне с жизнью моей
Была вручена
Святая трагедия века.

Василий Фёдоров

Горе почти вcегда приходит к нам неожиданно…

19 апреля 1984 года…

Полдень. Долгий тревожный телефонный звонок. Слышу взволнованный голос поэта.

– Простите, беспокою вас, зная вашу многолетнюю дружбу с Василием Дмитриевичем Фёдоровым.

– Что с ним? Он же на днях вылетел на Кавказ подлечиться, поработать над новыми стихами.

Трубка молчит. Пауза затягивается. Растёт тревога.

– Что, что случилось с Василием Дмитриевичем?

– Инфаркт. Непоправимая катастрофа. Василий Дмитриевич умер сегодня в Ессентуках.

Не могу произнести ни единого слова. Щемящая боль полоснула по сердцу, сковала душу.

Невозможно представить, что больше не будет ходить по русской земле этот светлый, благороднейший человек; что перестало биться сердце поэта, от которого всем нам долгие годы было так душевно тепло!

Невозможно поверить в эту смерть!

Ещё совсем недавно, перед отъездом Василия Дмитриевича на юг, мы встречались с ним неоднократно. Я был у него дома, на Кутузовском проспекте, был на даче в Переделкине – вместе с работниками телевидения мы снимали большую передачу о Фёдорове, снимали весь день. Несколько часов кряду шёл откровеннейший, во многом поучительный для всех присутствующих разговор о делах литературных и о жизни, о книгах Фёдорова, новых его стихах и прозе – рассказах из задуманного им цикла “Сны поэта”.

Кто встречался с Василием Дмитриевичем, хорошо зна­ет, какой он был живой и мудрый собеседник. Каждое обще­ние с ним, его стихами обогащало нравственно, духовно. Он — личность. Яркая. Самобытная. Дерзкая. С русским, по-сибирски широким, задушевным, прямым характером, когда надо, весьма крутым по отношению к злу и неправде. Личность, притягивающая к себе. Телевизионщики, снимающие в тот день Василия ФедоV большую передачу о Федорове, снимали весь день. Несколь­ко часов кряду шел откровеннейший, во многом поучитель­ный для всех присутствующих разговор о делах литератур­ных и о жизни, о книгах Федорова, новых его стихах и про­зе — рассказах из задуманного им цикла «Сны поэта».

Кто встречался с Василием Дмитриевичем, хорошо зна­ет, какой он был живой и мудрый собеседник. Каждое обще­ние с ним, его стихами обогащало нравственно, духовно. Он — личность. Яркая. Самобытная. Дерзкая. С русским, по-сибирски широким, задушевным, прямым характером, когда надо, весьма крутым по отношению к злу и неправде. Личность, притягивающая к себе. Телевизионщики, снима­ющие в тот день Василия Фёдорова, были буквально покоре­ны его естественностью, простотой, скромностью, мудро­стью суждений, философской глубиной, эмоциональной энергией, заключенной в его стихах и поэмах…рова, были буквально покоре­ны его естественностью, простотой, скромностью, мудро­стью суждений, философской глубиной, эмоциональной энергией, заключённой в его стихах и поэмах…

Да Винчи говорил:
Когда вы захотите
Какой-нибудь реке
Дать новый,
Лучший путь,
Вы как бы
У самой реки спросите,
Куда б она сама
Хотела повернуть.

Мысль Леонардо!
Обновись, и шествуй,
И вечно торжествуй
На родине моей.
Природа и сама
Стремится
К совершенству.
Не мучайте её,
А помогайте ей!

Стихам этим скоро четверть века, а кажется, что написа­ны они сегодня, когда идут жаркие споры и дискуссии о возможном повороте северных рек России на юг.

Как это мудро, справедливо, народно: не мучайте, а помогайте! Иначе в будущем произойдёт самое страшное и непоправимое: не только окончательно разрушится гар­мония красоты природы, но в конце концов может погибнуть и само человечество. Мысль эта с особой полемической за­острённостью выражена в знаменитом стихотворении Васи­лия Фёдорова — «Пророчество»:

Меня охватывает дрожь,
Когда смотрю
В провал заклятый.
О человечество,
Куда ты,
Куда ты, милое,
Идёшь?

…………

Земли
Не вечна благодать.
Когда далёкого потомка
Ты пустишь по миру
С котомкой,
Ей будет
Нечего подать.

Пожалуй, тогда, в начале шестидесятых годов, впервые в нашей поэзии с такой обжигающей душу правдой и граж­данской бескомпромиссностью говорилось об одной из острейших и злободневнейших проблем нашего века; гово­рилось до принятия исторических законов об охране при­роды нашим социалистическим государством, до того, как наиболее дальновидные умы человечества начали объеди­нять свои усилия, чтобы сохранить природу нашей планеты…

Вечером того же дня мы долго беседовали по телефону.

– Очевидно, изредка это надо делать, — заметил Васи­лий Дмитриевич, который всегда был чужд эстрадной суеты и телеажиотажа, характерного для иных стихотворцев. К тому же, если быть откровенным до конца, радио, телеви­дение, критика не очень-то допекали своим вниманием Ва­силия Фёдорова, вплоть до его шестидесятилетия.

На следующий день после телесъёмки Василий Дмит­риевич записывался в «Мелодии» на пластинку. Первую в его жизни. Позвонил редактор. Радостный. Сказал, что запись отличная.

– Как читал Василий Дмитриевич! Какие стихи!

Кто мог знать, что этой записи суждено было стать по­следней, завещательной. Хорошо, что она состоялась.

Думал ли обо всём этом Василий Дмитриевич, собира­ясь на Кавказ? Вряд ли. А возможно, было и у него инту­итивное предчувствие надвигающегося конца. Душа истинного поэта всегда обнажена, как самый чувствитель­ный радар. Кто знает…

Если спросят, что так мало жил я,
Ты в своём ответе не таи
То, что я страдания чужие
Принимал всё время как свои.

Взлётной полосой в мир поэзии и вечной красоты для Василия Фёдорова счастливо стала затерявшаяся в сибир­ских далях деревня Марьевка. «Я даже не представлял, — скажет он однажды, — что можно было жить где-то, кроме Марьевки».

Он каждый год подолгу жил на родине. Отсюда с осо­бой ясностью открывался ему весь мир:

Одной цепи я вижу звенья,
Сработанные не вчера:
И мировые потрясенья,
И горе одного двора.

Многое должен поэт увидеть, почувствовать, передумать, а главное — ПЕРЕЖИТЬ вместе с народом и радости и го­ре, чтобы в его сердце родились такие обжигающие душу строки.

Случается, поэт пишет о горе одного двора, не касаясь при этом «мировых потрясений». Таким стихам не хватает масштабности чувств, философского осмысления мира. В лучшем случае они лишь полуправда.

Случается — наоборот: увлечённый вселенским разма­хом, поэт теряет из виду «горе одного двора», теряет чело­века. Такие стихи, как правило, абстрактно-рассудочны и риторичны.

По-настоящему трагедийна, глубоко правдива, гуманна, патриотична лишь та поэзия, которая стремится к философ­скому осмыслению коренных социальных и нравственных конфликтов своей эпохи, к показу неразрывного единства судьбы народной и судьбы человеческой.

Таковы стихи и поэмы выдающегося русского советского поэта Василия Дмитриевича Фёдорова.

Он был убеждён, что «поэт не может быть счастливым в тревожные для мира дни», что «все несовершенства мира лежат на совести его».

Как прекрасно, что эти высокие слова у Василия Дмит­риевича не расходились с его делами, творчеством, судьбой, его стихами и поэмами, будь то «Золотая жила» или «Белая роща», «Проданная Венера» или «Бетховен», «Седьмое небо» или «Женитьба Дон-Жуана».

Душа истинного поэта всегда напряжена, всегда испыты­вает колоссальные нравственные, моральные, эмоциональ­ные перегрузки. Своими пророческими стихами такой поэт, случается, вызывает огонь на себя, вызывает ради истины, ради будущего.

Наше время такое:
Живём от борьбы
До борьбы.
Мы не знаем покоя, —
То в поту,
То в крови наши лбы.
Ну а если
Нам до ста
Не придётся дожить,
Значит, было непросто
В мире
Первыми быть.

Василий Фёдоров постоянно и неудержимо бросал себя в крутой водоворот народной жизни, открыто шёл навстречу «святой трагедии века».

Цельность натуры, искренность чувств, романтика по­стоянства, любовь, делающая жизнь прекрасной, непри­ятие всего мещанского, что убивает, калечит душу, — та­ковы некоторые отличительные черты его лирического героя.

Слушая исповедь нежного и мужественного сердца, пол­ного доброты к людям, вы начинаете чувствовать, как свет­леет у вас на душе, окружающий мир приобретает новые очертания и краски. «По тому, как людям любится, здоровье мира узнают», — справедливо утверждал поэт.

Он, Василий Дмитриевич, любил родную землю, любил жизнь. На одной из своих книг, ещё в 1976 году, он писал мне: «Дорогой мой… Дай нам бог побольше быть на этом единственном свете! Вас. Фёдоров».

Умер поэт. Жива его поэзия, его бессмертное слово.

Пройдёт время. Будет издано многотомное собрание сочинений Василия Фёдорова. Его поэзия, проза, публици­стика, критика, эпистолярное наследие. И тогда, на рассто­янии, предстанет во всей полноте и значимости его выдаю­щийся вклад в сокровищницу отечественной и мировой ду­ховной культуры.

Юрий Прокушев
Апрель — июнь 1984 г.