Александр Галич
«Вставай, Всеволод..»
Цитируется по: “День Поэзии. 1960?, Советский писатель, Москва, 1960.
…Я познакомился и подружился с Севой Багрицким в 1939 году. Нам посчастливилось быть в числе участников и создателей пьесы и спектакля «Город на заре». И вот там-то, в Московской театральной студии, я впервые увидел Севу — по-мальчишески нескладного, длинноногого, сутуловатого, с тёмным пушком над верхней губой.
Севка, как и все мы, студийцы, делал в студии решительно всё — писал пьесу, режиссировал, играл в массовых сценах, выпускал стенную газету, придумывал этюды, пытался даже (при фантастическом отсутствии слуха) сочинять музыку.
Слова песни, написанной Севой и переложенной на музыку одним из студийцев, прочно вошли в наш первый спектакль и стали как бы гимном студии:
У берёзки мы прощались,
Уезжал я далеко.
Говорила, что любила,
Что расстаться нелегко!
Вот он — край мой незнакомый,
Сопки, лес да тишина!
Солнце светит по-иному,
Странной кажется луна.
На работу выйдем скоро,
Будет сумрак голубой,
Будет утро, будет город —
Молодой, как мы с тобой!..
Ранней весной 1941 года мы читали коллективу студии новую пьесу. Мы давно мечтали о ней и наконец написали её, написали втроём — Всеволод Багрицкий, Исай Кузнецов и я. Мы писали её в перерывах между занятиями и репетициями, писали по ночам и во время летнего отдыха, пересылая в письмах друг другу, в трёх экземплярах, реплики героев и отдельные сцены.
Называлась пьеса «Дуэль». Нам казалось, что название это очень точно определяет наш замысел — показать дуэль, борьбу романтики подлинной с романтикой ложной, любви настоящей с любовью придуманной, показать дуэль обывательской, мещанской убеждённости в том, «как всё должно быть», с тем, как оно бывает в жизни на самом деле.
Пьеса была наивная и занятная. 21 июня 1941 года, в субботу, днём, в тёмном и пустом зрительном зале, ещё не умея прятать блаженную и растерянную авторскую улыбку, мы смотрели прогон почти готового спектакля.
Премьере, намеченной на осень, не было суждено состояться. Через несколько часов после прогона, на рассвете следующего дня, началась война.
— На фронт буду проситься! — покашливая и чуть задыхаясь, говорил Сева.— Непременно на фронт! А если не возьмут по здоровью — так в трактористы пойду! Что я, на тракторе, что ли, не выучусь?! Надо, ребята, что-то настоящее делать!
— А стихи? — спросил я.
Сева остановился, знакомым — багрицким — движением наклонил голову, точно собираясь боднуть собеседника, знакомым, глуховатым — багрицким — голосом проговорил:
— Стихи я писать буду всегда! Где бы я ни был, что бы я ни делал — стихи навсегда!..
Всеволод Багрицкий погиб на фронте Великой Отечественной войны, пал смертью храбрых.
…Я снимаю с полки томик стихов Эдуарда Багрицкого, перелистываю, останавливаюсь на заложенной странице…
И два лица в моей памяти как бы сливаются в одно лицо — лицо воина и поэта, два голоса — глуховатый взрослый и глуховатый мальчишеский — произносят знакомые строчки:
Вставай же, Всеволод,
И всем володай!..
Вставай под осеннее солнце!
Всеволод Багрицкий завоевал это гордое право «всем володать»—он заплатил за него жизнью…