Поэты о народности поэзии. Часть пятая (Арсений Тарковский)

Анкета Дня поэзии:

«Что вы думаете о народности поэзии, о возросшем интересе к национальным и классическим традициям в сегодняшней поэзии и каковы, на ваш взгляд, противоречия этого процесса?»

Нам отвечают: Л. Аннинский, В. Гусев, Е. Ермилова, В. Кожинов, Д. Ковалев, С. Лесневский, А. Михайлов, И. Мотяшов, Е. Осетров, Д. Стариков, А. Тарковский, А. Яшин.

Арсений Тарковский

Пушкин писал: «…мудрено отъять у Шекспира в его Отелло, Гамлете, Мера за меру и проч.—достоинства большой народности». И в другом месте: «Один из наших критиков, кажется, полагает, что народность состоит в выборе предметов из отечественной истории, другие видят народность в словах, т. е. радуются тем, что изъясняясь по-русски употребляют русские выражения».

Народность — понятие более разветвлённое и менее определённое, чем нам кажется. Кроме того, оно меняется со временем.

В склонности пользоваться не общелитературным словарем можно усмотреть и черты хомяковского барства, и пренебрежительное недовольство современным русским литературным языком. «Хождение в народ» у нас понимали как «снисхождение к народу свысока». Великий русский литературный язык отнюдь не гомункулус, он развивался вполне естественно, и — в большей или меньшей мере — включает в себя элементы всех мыслимых русских словарей — местных, профессиональных и т. п., поскольку эти элементы становятся общенародными.

Понятие нашего национального своеобразия включает в себя исключительную способность живого, незатруднённого усвоения не только иноязычных словесных корней, но и инородных поэтических миров, например Байрона: в прошлом веке он оказался нужнее у нас, чем у себя на родине.

Народность поэзии есть не только воплощение в ней народных черт, но и заложенное в ней свойство становиться необходимо нужной своему народу. Блок некогда хаживал в декадентах, теперь он — поэт народный. Говорить теперь, во второй половине XX века, о национальных традициях русской поэзии более чем трудно. Традиции создавались всеми нашими большими поэтами, а их было очень много. И хоть есть в их традициях то, что роднит их (например, демократизм), традиции эти при внимательном рассмотрении оказываются противоречивыми. Вообще же мне кажется, что школу — носительницу традиции — создают не гении, а таланты. Где ученики Пушкина, Толстого, Достоевского? Понятие традиционности, вероятно из-за того, что миры Пушкина, Блока, Боратынского, Маяковского в рамки традиции не лезут, у нас прочно закреплено только за ямбом и хореем и точной рифмой. Но и эта прописка теряет смысл, когда мы обращаем внимание на разнообразие функций стихотворного размера или созвучия. На фоне «свободного стиха» ямб с хореем и точная рифма могут оказаться новацией. Так называемые «традиционные размеры» появились в России ещё во времена Тредиаковского, существуют третье столетие и просуществуют ещё невесть сколько времени. Только непонимание и незнание могут приписывать ямбу Ломоносова, Пушкина, Блока, Ахматовой, Маяковского традиционность. В любом искусстве и мнимую «традиционность» следует изучать не в отвлечении, а во взаимодействии.

Противоречия процесса развития нашей поэзии, как и всегда, состоят в борьбе противоречий поэзии подлинной (обладающей свойствами народности) и поэзии поддельной. Но судить о народности, о подлинности искусства нам не дано (потому-то мы и сводим наши оценки на уровень «нравится — не нравится»), это дело будущего читателя, дело истории.

Цитируется по: День Поэзии 1968, “Советский писатель”, Москва, 1968, 240 стр.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Стихи, русская поэзия, советская поэзия, биографии поэтов
Добавить комментарий