Сергей Наровчатов (1919 – 1981)
Цитируется по: Наровчатов С. Стихотворения и поэмы/Вступ. статья А. Урбана. сост., подг. текста и примечания Р. Помирчего. Л.: Сов. писатель, 1985. (Б-ка поэта. Большая сер.).
60. – 68.
60. СЕЛО
Следы жилья ветрами размело,
Села как не бывало и в помине,
И углище бурьяном поросло,
Горчайшей и сладчайшею полынью.
Я жил всю жизнь глухой мечтой о чуде.
Из всех чудес ко мне пришло одно —
Невесть откуда взявшиеся люди
Тащили мимо длинное бревно.
Они два года сердцем сторожили
Конец беды. И лишь беда ушла —
На кострище вернулись старожилы
Войной испепелённого села.
И вот опять течёт вода живая
Среди отбитой у врага земли.
Для первых изб вбивают снова сваи
Упрямые сородичи мои.
Я слишком часто видывал, как пламя
Жильё и жизнь под самый корень жгло,
И я гляжу широкими глазами,
Как из золы опять встаёт село.
Июль 1944
Сланцы
61. О ПЕСНЕ
Нас приохотили к песням походы,
И песни военных удач и невзгод,
Жизнь измеряя упорством пехоты,
Славили жизнь, как солдатский поход.
Но ширь этих песен становится тесной,
Сердце тоскует по шири безвестной,
Мы снова высоким забредили словом
О древней земле и о племени новом.
Об участи русской, о сбывшемся чуде,
Где люди как звёзды и звёзды как люди,
Где, после того как погаснут они,
Свет их столетья нижет, как дни.
И старые мерки уже не по нраву,—
Где смерть и бессмертье ходят вдвоём,
Вступает в права непомерное право
Видеть бессмертного в смертном простом.
Мы раньше и слыхом о нём не слыхали…
Но вот он — кто сердце бросает на дзот, —
Он делится ломтем с тобой на привале,
Он рядом в атаку с тобой идёт.
О нём ещё в песнях ни звука, ни вести,
Но, шляхом шагая, качаясь в седле,
По слову о нём собираем мы песню,
И тесно ей станет на старой земле!
Август 1944
62. СОКОЛ
Я стою на седом кургане,
Надо мною в небе высоком
Реет медленными кругами
Неизбывный мой белый сокол.
Сколько воли в могучих крыльях,
Сколько силы в полёте смелом!
Все ветра ему путь открыли,
Расступаются перед белым.
Этим именем в речи тесной
Навсегда мой путь обозначен.
Белый сокол — прозвище песни,
Имя удали и удачи!
Сентябрь 1944
63. ЧЕТВЁРТЫЙ СЕНТЯБРЬ
На лесных дорогах солдатам
Бьёт четвёртый сентябрь челом
И размашистым и крылатым
Машет вышитым рукавом.
Подожжённые светят скирды,
Мызы минами крестят путь,
И висят кирпичные кирки
В паутине привычной пуль.
По воронкам — вражьи останки,
Над воронками — вороньё,
С вороными крестами танки
На покой приняло жнивьё.
Снова стяг высокий и гневный —
Да пребудет он здесь вовек! —
В отвоёванной метит деревне
Наш кочевнический ночлег.
Чист и звонок осенний воздух,
До утра нам передохнуть.
Чем короче солдатский отдых,
Тем короче солдатский путь.
И застенчивые эстонки,
Не боясь, что скажет молва,
Без оглядки, на людях, вдогонку
Самоцветные дарят слова.
Сентябрь (?) 1944
64. РАССКАЗ О ВОСЬМИ ЗЕМЛЯХ
Восемь стран прошёл я вдоль и поперёк,
Был мой след чужими судьбами повит,
И забыл я имена своих тревог,
Позабыл я имена твоих обид.
Если б снова повстречались мы с тобой,
Ты ни клятв не услыхала б, ни божбы.
Я б иной с тобой занялся ворожбой,
Расплетая нити песен и судьбы.
Не про взгляд бы рассказал я, но про взор,
Как глядят в глухих урочищах Литвы
Тёмно-синие глаза лесных озёр
На языческие гульбища листвы.
Рассказал бы, как валил хмельной ячмень
Рослых эстов у полночного костра,
Там, где Калева неистовая тень
С нами вместе пировала до утра.
Глазоёмом я назвал бы окоём,
Рассказав, как синевою светит высь,
Где Земгалия с Латгалией вдвоём
Над Даугавой, словно сёстры, обнялись.
Рассказал бы про солдатский перекур
У часовни, где ни сесть, ни отдохнуть,
Где пророчит, по словам седых мазур,
Матка Бозка Ченстоховска добрый путь.
Новизну раскрыв в присловьях старины,
Я бы сплёл в одну стоцветную канву
И поверья мазовецкой стороны,
И Полесья златоустую молву.
Семь земель с тобой припомнив наизусть,
Я ни слова не сказал бы о восьмой,
Потому что ошибиться может грусть,
Может лишнее сказать о ней порой.
Я прошёл её сто тысяч раз подряд,
Все пути её на память разучил.
Без неё бы я и жизни был не рад,
Без неё бы белый свет мне был не мил.
С ней мой жребий, как с судьбой, неразделим,
В ней начало и печали, и любви…
Ту страну назвал я именем твоим,
Дал приметы ей и прозвища твои!
Ноябрь 1944
Польша
65. ПЕРВЫЙ ПОЕЗД
Иной разговор словно стих без помарки,
Где взятые наспех слова
Дешевы и пестры, как почтовые марки,
И привычны, как дважды два.
В нём нечего выбрать. Лишь снова и снова
Взгляд пустоту ворошит.
Как вдруг среди стёртых нежданное слово
Сердце приворожит.
И на день тебя зачарует без удержу
Скрытое в нём колдовство.
Ты ночью во сне повторять его будешь
И утром вспомнишь его.
Так, среди уличного разговора
В несвязице и болтовне
Новость, высокой легенде впору,
Явилась нежданная мне.
Явилась —захватывающая, как повесть,
Насущная, словно хлеб:
Сегодня первый приходит поезд
Из Питера в Кингисепп.
Здесь каждое слово как светлый праздник,
Я день проходил вполпьяна,
Даря его встречным, как дарит бражник
Заветную чару вина.
«Неужто больших новостей нету? . .»
— Бросит мне кто-нибудь.
…Но я по версте завоёвывал этот
Открытый сегодня путь.
Кто шёл навстречу смертному ветру,
Полустанки листая штыком,
Тот цену запомнит каждому метру
И каждой
шпале
на нём.
1944
66
Десять суток нам дают на отдых!
Что с того? Среди родных равнин
Нас сам чёрт не оторвёт от потных,
Как дождём облитых, конских спин.
И живём мы здесь — с коней не слазим,
Днюем и ночуем на конях…
Свалит сон, — шинель не скинув, — наземь!
Пистолет с планшетом в головах.
Только солнце встанет над лощиной,
Заново бескрайним летним днём
Наши песни княжат над Княщиной,
Государят над Господарём.
Атаманствуют в Заатаманье,
Верховодят в Вышних Верховцах.
В Томизорье глазоньки туманят,
Душеньки томят во всех концах.
И — на всём скаку через Поречье,
Где, заслышав с присвистом припев,
Бабы только ахнут нам навстречу,
Только охнут, вслед нам поглядев.
Привечайте всадников с Востока!
Наши кони, вестники побед,
Белой стаей мчатся к Белостоку,
Белой стаей через белый свет.
Так гори вовеки, не сгорая,
Так бушуй же, силы не тая,
Молодость без удержу и края,
Фронтовая молодость моя!
1944
67. ПРИВЕТ ИЗДАЛЕКА
Довольно стояли мы станом,
Пора и коней в аллюр!..
У стремени с капитаном
Прощается старый мазур.
«Когда отстоишь свободу,
Вернёшься из дальних сторон,
Краям своим и народу
Мой передай поклон».
«Сбудется, — я отвечаю, —
Выполню просьбу твою…
Быть может, судьбу испытаю
Я снова в Колымском краю:
Присев у костра усталым,
Развязывая торбаса,
Знакомым своим камчадалам
Про твои расскажу леса.
А может быть, в Андижане,
В чайхане распивая чаи,
Припомнив своё обещанье,
Раздарю я приветы твои.
Или радушным абхазам,
В горах заскучав по лесам,
Простым удивив рассказом,
Я честный поклон передам.
Если же счастье случится,
Привет твой в кругу друзей
В нашей высокой столице
Вручу я невесте своей.
Повсюду — от края до края —
Близка она мне и родна,
Праздничная и молодая,
Большая моя страна!»
1944
68. НА ЧУЖБИНЕ
Бушует осень Мазовецким краем,
Кружит листвой червлёная метель…
И мы впервые праздник свой встречаем
От Родины за тридевять земель.
Чужое небо светится над нами,
Чужая речь ручьём вокруг течёт.
И снова перед нашими глазами
Отчизна наша светлая встаёт.
Пускай мы от неё сейчас далёко,
Чужая окружает нас земля, —
По-прежнему нам светит свет с востока,
Высокий свет родимого Кремля.
1944