Евгений Долматовский
Ответы на записки
Цитируется по: Сборник “День поэзии 1962 г.” – М., “Советский писатель”, 1962, 312 стр.
За последние годы мне пришлось побывать во многих краях и городах страны — в Кузбассе и Азербайджане, в Туле и в Орле, в Ереване и Волгограде. Выступая в самых разных аудиториях с чтением стихов, я, так же как и другие мои товарищи, получал много записок. К сожалению, не всегда удавалось ответить на все записки устно. Но многие записки у меня сохранились. Правда, они смешались, и теперь невозможно определить, в каком городе подана и даже из какой аудиторий исходит та или иная записка — из студенческой или колхозной, из солдатской или заводской. Думается, что литературным критикам было бы интересно собрать получаемые поэтами записки и по ним узнать какие-то стороны читательских интересов, касающиеся и определенных произведений, и поэзии вообще. Но это другой вопрос, а сейчас я хотел бы кратко ответить на некоторые записки.
3 а п и с к а:
“Каково соотношение современной поэзии и поэзии будущего?”
Вопрос поставлен в очень категорической форме, не слишком подходящей для разговора о поэзии. О поэзии будущего думаем все мы — и поэты и читатели. Высказываются предположения самого различного толка, но, на мой взгляд, так же, как коммунизм рождается в сегодняшнем дне, так и поэзия будущего рождается в современной поэзии. Большие поэты разных эпох не только отражали и запечатлевали своё время, но всегда прорывались в будущее и содержанием, и формой своих произведений. Уже в наше время жил замечательный поэт Маяковский, и стихи его смело шагнули в будущее и с каждым десятилетием становятся всё значительнее и современнее. Я представляю себе будущее эпохой самого широкого и глубокого расцвета человеческой души, эпохой поэзии. Но отделено ли оно от нашей жизни определённым, резким рубежом? Ограждено ли оно стеной с тяжёлыми воротами, как об этом писали ещё совсем недавно некоторые поэты? Нет, нет и нет! Значит, и нам выпало счастье создавать поэзию будущего, с наибольшей пронзительностью выразить лучшие черты современников, которые станут как бы душевной нормой всех людей коммунистического общества. Вероятно, этим определяется высокий оптимизм нашей советской поэзии.
3 а п и с к а:
“Не кажутся ли Вам герои Вашего романа в стихах “Добровольцы” несколько устаревшими? Они ни в чём не сомневаются. Разве похожи они на современную молодёжь?”
В этой записке не только вопрос, но и точка зрения её автора. Да, в последнее время появились некоторые произведения о молодёжи с героями, которые считают главным своим достоинством смотреть на всё окружающее несколько свысока. Наделив этих литературных персонажей циничным отношением к жизни, иные авторы выдают их за типичных представителей современной молодёжи. Появились стихи о молодых хлыщах, которые в какой-то серьёзный момент вдруг оказываются героями — бросаются в огонь или в воду, кого-то спасают, не щадя своей жизни, совершают какой-нибудь подвиг. Скажу прямо, я не верю, что эти распространившиеся в литературе сюжеты действительно характеризуют современную молодёжь. Мне кажется, что в литературе такого рода героев больше, чем в жизни.
Разве Кайтанов, Леля, Уфимцев, Акишин и другие герои «Добровольцев» ни в чём не сомневаются? Они сомневаются в своих силах и возможностях, им приходится многое преодолевать. Но действительно, они не похожи на молодых людей, не имеющих цели и высокого идеала в жизни. И в ту пору, что описана в «Добровольцах», были такие люди. Но мне показалось, что интереснее, важнее, необходимее сложить образы энтузиастов первых пятилеток в героев «Добровольцев». Не мне судить, насколько это мне удалось. Ещё о сомнениях. У меня были сомнения — не хуже ли новое поколение, чем наше. Но я недавно был в Целинном крае, на сибирских стройках и встречался там с молодыми энтузиастами, годящимися в сыновья героям моего романа. Сомнения рассеялись. И я уверен в том, что они подлинные герои современности и не «сомнения» главное в их жизни.
3a п и с к а:
” Мы изготовляем мебель. Вы понимаете, какое значение имеет наше производство — каждый день тысячи людей въезжают в новые квартиры и обзаводятся мебелью. А о нас, мебельщиках, в поэзии — ни слова. Напишите о нас, так же как написали о метростроевцах”.
Я рискую огорчить автора этой записки и его товарищей, но вряд ли я сумею удовлетворить их просьбу. Каждая профессия в нашей стране почётна; понятна гордость, с которой автор записки говорит о своём деле. Люди разных профессий очень ревниво следят за поэзией, хотят, чтобы о них написали. А всё же поэзия обращена к людям не по профессиям, говорит необязательно конкретно о них, но служит им, рождается для них. Я много писал о метростроевцах потому, что в их коллективе входил в жизнь. И разговор шёл не столько о профессии метростроителя, сколько о моём поколении, о людях, которых я давно и хорошо знаю. А основным действующим лицом и героем произведений многих поэтов является как бы сам автор, и это не мешает людям разных профессий находить в стихах близкое и важное для себя. Вероятно, при определённых обстоятельствах могут появиться стихи и о мебельщиках. Я должен отметить, что сама записка свидетельствует о поэтическом отношении её автора к своему труду.
3 а п и с к а:
“Как Вы относитесь к новой рифме, за новую Вы или за старую рифму?”
Я за хорошие рифмы. Если автор записки под новой рифмой подразумевает опыты некоторых молодых и не очень молодых поэтов, опирающихся на приблизительное созвучие одного слога в начале или середине расположенных на концах строк слов, то я против таких «новых» рифм. Мне приходилось встречать такие сочетания слов, выдаваемые за рифмы:
сумочка — суженый
колбаса — корабля
чириканье — чернильница
подъехав — победа
подвиг— порох
сладость — слякоть
табель — Тане.
Как видите, авторы удовлетворяются тем, что слова, которые они, как им кажется, зарифмовали, имеют равное количество слогов, а один из слогов даже совпадает. Но выполняет ли такое слабое созвучие функцию рифмы? Не есть ли это узаконенная небрежность, лёгкий путь, выдаваемый за поиск и новаторство? В принципе в этом нет открытия. Старорусская рифма забирала в звуковое подчинение всё слово целиком: помните, у Пушкина «дам тебе шубу, да не было бы шуму». Это у Пушкина «любезной — уездной», «гильо — бельё».
Гигантскую работу, утверждающую современную рифму, проделал Маяковский. Помните: соперником — Коперника, пролетали — пролетарий, отчество — общество, полезем — полезен, забредайте — изобретатель, игруном — агроном. Уж если рифмовать по-новому, то искать созвучие всему слову!
И ещё: удивительна непоследовательность поэтов, считающих себя новаторами в области рифмы. Рядом с такими новшествами, как «чириканье— чернильница», они рифмуют самым старомоднейшим образом глаголы и позволяют себе рифмовать слова одного корня.
Многие начинающие последовали по этому пути, потому что он лёгок. Да, новая рифма, доселе неслышанное созвучие — большая радость для поэта и для читателя. Но надо, чтобы рифма была не только нова, но и хороша — звучна, наполнена смыслом.
З а п и с к а:
“Почему замолчали поэты старшего поколения — Тихонов, Сельвинсний, Кирсанов, Инбер?”
Вопрос свидетельствует о том, что автор записки читает преимущественно статьи критиков, а не стихи. Действительно, литературная критика вот уже несколько лет пишет почти исключительно о литературной молодёжи, а вокруг поэтов старшего поколения — заговор молчания. Все названные в записке поэты в эти годы опубликовали много интересных и ярких произведений, выпустили новые книги, свидетельствующие о том, что поэтические таланты не стареют.
Хорошо, что критики пишут о молодых поэтах. Но если бы они чуть-чуть глубже копнули, они бы заметили, что многие «открытия» молодых поэтов не являются оригинальными хотя бы потому, что значительно раньше это было открыто, например, Кирсановым или Сельвинским. Я не являюсь поклонником этих поэтов, но то, что сделано ими, то сделано. И напрасно утверждают некоторые критики, что новые произведения молодой советской поэзии возникли как бы на голом месте. Наша поэзия, так же как и вся жизнь нашего общества, сильна сочетанием старших и новых поколений, и жаль, что об этом редко говорит литературная пресса, на которую склонен ориентироваться читатель.
3 a п и с к а:
“Прочитайте, что-нибудь, написанное для себя, такое, что нельзя напечатать”.
Вопрос поставлен человеком либо наивным, либо плохо думающим о поэзии и о поэтах. Писать «для себя» одно, а «для всех» — другое минимально уважающий себя поэт не может. Более того: самыми сильными и впечатляющими читателя стихами оказываются те, что написаны так, словно доверил бумаге глубочайшие тайны своей души. Именно это оказывается нужным другим людям. В нашей советской поэзии небывало расширилось понятие лирики: в её орбиту входят не только «он и она», в неё врываются все ветры и бури века.
Естественно, что поэты пишут больше, чем печатают. Иные стихи лежат годами в столе, остаются черновиком для будущих произведений. Но это вовсе не значит, что их нельзя напечатать. Так что не ждите от меня «чего-нибудь такого». А всё, что я пишу, я пишу прежде всего для себя, и это не эгоизм, а если хотите — специфика и психология художественного творчества.
3 a п и с к а:
“Почему Вам не нравится Булат Окуджава?”
Я нигде и никогда не говорил и не писал, что мне не нравится Булат Окуджава. Но автор записки, по-видимому знающий мои песни или просто послушавший моё выступление, решил, что Булат Окуджава со своими песнями не должен мне нравиться. Да, товарищ, мы с вами друг друга правильно поняли. Мне не нравятся песни Булата Окуджавы, не все, а как раз те, что пронизаны унынием и тоской. Окуджаву иногда сравнивают с Вертинским. Печальные песни Вертинского мастерски выражали трагедию его личности и, если хотите, исторически оправданы. Что же касается ряда сочинений Булата Окуджавы, то их унылый речитатив рассчитан на мещанские вкусы, на чувствительность, а не на чувства.
Мне нравится песня Окуджавы о барабанщике «Встань пораньше», в ней нет меланхолии, ресторанной вымученности, но, к сожалению, таких песен у Окуджавы мало. А песня «Встань пораньше» показывает, что Окуджава может писать и совсем не унылые песни. Я не за «бодрячки» ратую, а за глубокие и яркие песни. Такие, как «Встань пораньше»!
* * *
Множество записок осталось без ответа. В течение литературного вечера, творческой встречи чаще всего не удаётся ответить и на половину поданных записок. Мои товарищи — поэты — это хорошо знают.
Давно уже и поэты и читатели говорят о необходимости создания журнала, специально посвящённого советской поэзии. Когда такой журнал будет создан, быть может, будет целесообразно ввести в нём рубрику «Ответы на записки».